Но для огурцов-то с хрена ли исключение?!
Это, конечно, для меня сейчас самый «важный» вопрос, но, видимо, подобным образом сознание само себя защищало от более тяжелых мыслей – один только шейный корсет (или фиксатор, не знаю, как правильно назвать) намекал, что других проблем у меня до хуя и больше.
Сквозь полупрозрачную марлевую простыню, служившую одеялом, оценил количество наклеенных на теле белых заплаток: хорошо стреляли – в упор и насмерть. День рождения Масюни теперь однозначно следовало считать своим собственным – именно из-за даты я шел повидаться с Викой: сестренка хотела поздравить, а я не отыскал причины ей отказать, да и не старался, если честно. С Максом стало скучно – я раньше думал, что только у молодых мамочек мозги набекрень сворачиваются, но молодые отцы, оказывается, тоже имеют свойство постоянно хвастаться достижениями детей: «Юрочка сел!», «Юрочка встал на ножки!», «у Юрика режется первый зубик!» Мать его за ногу, как мне поддержать разговор?! Только как в анекдоте: «А Лёха вчера круто обосрался!» Мелкий Угорин рос обычным пацаном – тянул все в рот, малевал на обоях, забил пластилином две розетки, а потом попытался прочистить их гвоздиком… этот момент я, слава богу, успел пресечь, зато не уследил за ножницами и проводом к проигрывателю… очень эпично, когда половинка лезвия врезается в стену рядом с головой… В общем, наши с Максом беседы внезапно свелись к постоянному обсуждению: что еще отчебучили мои крестники? Если бы мы с Кудымовым виделись раз в месяц, то, наверное, было бы прикольно, но изо дня в день мусолить одно и то же? Итицкая сила, да на свете еще до хренища тем! Я даже с Жоппером нереально сблизился, потому что этот парень разделял мой восторг от девятки и часто подкидывал новые идеи для ее совершенствования. Просто в качестве показателя: для него и Утки Воронин завел еще две экспериментальные машины, сваянные на собственные деньги. Проф не бедствовал – он давно уже мог вообще не работать, живя исключительно на отчисления от патентов, а их у него имелись сотни, если не тысячи, но из двухсот пятидесяти на сегодняшний день пилотов подобным образом он выделил только меня и этих двоих.
С Арсением у меня никак не складывалось – будучи неоспоримым талантом в одном, он был слишком серостью во всем остальном. Бывает. И раньше встречал таких людей. Зато Димон на его фоне казался глотком свежего воздуха, даже если учитывать мое первоначально негативное к нему отношение.
От Ярославцева мысль скакнула к Забелину… этот мои интересы понимал весьма своеобразно. Именно его усилиями Натали все еще числилась моей невестой. Для общественности мы до сих пор считались парой, а размолвка превратилась в вынужденное расставание из-за моей службы. Может быть и к лучшему – увидев ее снова, меня опять потянуло на старые грабли, но в таких вопросах я бы предпочел разбираться сам без чужой помощи.
О, помяни – он тут как тут!
В дверях показалась сначала неподдающаяся расческе кудрявая башка, а потом Серега целиком. Просочившийся Забелин, игнорируя стул, бесцеремонно пристроился прямо на кровать, наверняка занося своим задом миллионы бактерий на стерильную белизну простыни.