– Все, выметайтесь отсюда!

– Теоретик, я тут подумал… – задумчиво протянул Гудрон. – Чтобы передать, и одного достаточно, второго-то отпускать зачем?

– Вообще-то они парламентеры, – напомнил ему Жамыхов.

– И что? Один хрен, всех кончать придется.

– Грыжу не заработаешь? – Лицо у того, который не был Кровлей и чьей клички я не знал, скривилось в презрительной усмешке.

– Тут уж как получится, – улыбнулся в ответ Гудрон. – Возможно, и заработаю: это же какую кучу дерьма разгребать!

– Все, – прервал я взаимные издевки. – Проводите их. – И обратился к перквизиторам: – Напоминаю, ровно в семь жду за инструкциями. Кстати, можете и сами. Но не забудьте хорошенько отмыть жадры.

– Что-то они странно двигаются, – осторожно выглядывая в окно, заметил Янис.

Те действительно едва брели.

– Трофим?

Он был среди тех, кто провожал перквизиторов до входа.

– Не удержался, соблазн был большой. Боли они не чувствуют, но опорно-двигательный аппарат я им повредил так, что теперь эти двое почти минус. К своим-то они как-нибудь доберутся, но, думаю, состояние того самого аппарата своей прогулкой они усугубят настолько, что теперь им предстоит долгий курс лечения, а затем и серьезная реабилитация. Вот только не надо жалеть этих нелюдей! Был у меня дружок закадычный, Костя, верил, как самому себе. Но однажды нашел его еще живого, но без кожи. Наслышаны все, что перквизиторы этим промышляют? Так вот, а мне видеть приходилось. И чем я мог ему помочь? Пристрелить, чтобы не мучился?

Ничем. Кожа – такой же орган, как и сердце, почки, легкие… К тому же самый большой. У нас их всего два, способных к регенерации, – печень и, собственно, она.

– А может, кто-то из них с Костика ее сдирал? Короче, называйте меня как угодно. – На скулах Трофима заходили желваки. – Ладно, все это лирика. Что делать-то будем?

– Для начала позавтракаем.

Завтрак был вкусным: Лера расстаралась. Портили его только постоянные покалывания в левой ладони, когда в ней оказывался очередной жадр. Приятно быть благодетелем, и все-таки куда лучше, когда твоя благотворительность происходит в удобное для тебя время. Но не в тот момент, когда лихорадочно пытаешься найти выход из создавшегося положения и все чаще склоняешься к мысли, что придется подчиниться Гардиану.

– Наелся? Добавки не хочешь? – И обратился к окружившим меня людям, посуровев голосом и лицом: – Может быть, хватит? Совесть у кого-нибудь есть?

Признаться, я и сам не ожидал, что желающих заполнить жадры будет настолько много: их все несли и несли, к тому же не по одному. Я даже подумал – где-то здесь нашлись запасы прежних обитателей. Иначе трудно поверить, что все жадры были у них при себе.

– Последний десяток, – решительно заявил я. – И давайте-ка сделаем так, чтобы он оказался не в одних руках.

– Теоретик, у тебя проблемы?! – Голос Гудрона прозвучал так грозно, что от стола, за которым я восседал, отхлынули практически все.

– Борис, как раз собрался тебя искать: хотелось бы обсудить одну мысль.

– Покумекаем, не вопрос! – с готовностью кивнул он. – Зная тебя, дурного ты не предложишь.