— Я в курсе, — перебил его Олег Павлович. — Дмитрий мне все рассказал еще тогда, когда они вернулись.

— Так почему же вы никому ничего не сообщили? — возмутился Стас. — Она бы ни за что не стала после вас директором детдома!

— А кто бы поверил Дмитрию, с его-то репутацией? — спросил в ответ Зотов. — Это посчитали бы наговором, стремлением снять с себя вину. А сам я не воюю с женщинами.

— Но она же после этого и Дмитрия, и остальных в Рязанскую область отправила! — не унимался Крячко.

— Когда я об этом узнал, то пригрозил ей, что, если она совершит еще раз нечто подобное, я даже до министра дойду, но ее снимут с должности.

— Вообще-то вопрос мог бы решиться намного проще, для этого надо было всего лишь поставить в известность Илью Егоровича Сидоркина, — заметил Стас.

— У нас были не те отношения, чтобы я мог обратиться к нему по какому-либо поводу, — объяснил Зотов. — Этот человек отличается суровым характером, и его сын, кстати, тоже. Я очень виноват перед ними, но надеюсь, что за давностью лет они не держат на меня зла.

— Ну, то, что не сделали вы, сделал я, и она на этом посту не задержится, — сообщил ему Стас. — Полагаю, что она вообще больше не найдет работу в этом районе. Скажите, как сумели сразу семь мальчиков в Суворовское определить?

— Я никогда ни о чем не просил своего деда для себя лично, но сделал это для других, — объяснил Олег Павлович.

Крячко, избравший для себя на этот случай роль неотесанного солдафона, встал с кресла и, подойдя к полке, на которой стояли фотографии, стал их внимательно рассматривать, а потом показал на одну из них:

— В день ВДВ в Парке Горького снимались?

— Да, они все пошли по моим стопам и после Суворовского училища поступили в Рязанское, — сказал Зотов, тоже встав и подойдя к нему.

— А? — Стас повернулся к двери и показал на нее.

— Игорь не прошел в Суворовское по состоянию здоровья, и мы его усыновили. Он окончил школу и решил стать врачом, как мама, но военным врачом.

— А что стало с Дмитрием? — поинтересовался Крячко. — Директриса детдома в Воскресенске напророчила ему самое безрадостное будущее.

— Когда я увозил мальчишек из Воскресенска, то оставил ему свой адрес и предложил обращаться, если потребуется помощь.

— Значит, это к вам он так рвался, что даже побегом пригрозил, — понял Крячко.

— Да, он тогда приехал ко мне и сказал, что не может без мальчишек. Я устроил его в московский детдом, потом он отслужил в армии, окончил Рязанское и сейчас уже служит.

— А это, наверное, вы сами в молодости? — спросил Крячко, показывая на фотографию, где стояли, обнявшись за плечи, восемь офицеров.

— Да, это мои друзья, — подтвердил Зотов. — Станислав Васильевич, мне не хочется быть невежливым, но у меня дела. Не могли бы вы до конца изложить суть вашей проблемы?

— Да я, собственно, приходил только для того, чтобы вам о Зое Леонтьевне рассказать — я же не знал, что вы уже в курсе.

Стас спускался по лестнице и думал о том, что этот визит ни на шаг не приблизил его к разгадке позорной смерти извращенцев. Конечно, это могли быть боевые друзья Зотова, но с таким же успехом это мог быть и кто-то другой, потому что вряд ли Егорыч после того случая даже просто поздоровался бы с Зотовым.