— Присаживайся, полковник, — предложил старик. — Рассказывай, что случилось.

— Я на минутку, Илья Егорович, — отказался Гуров. — Попрощаться зашел и сувенир на память оставить — может, в хозяйстве сгодится. — Он положил на стол большой почтовый конверт, в котором было что-то объемное. — И еще! — Лев поклонился Сидоркину до земли, а, разогнувшись, сказал: — Это вам от всех и за все! Дай вам бог здоровья крепкого и долгих лет жизни!

— Загадками говоришь, полковник, — посмотрел Гурову прямо в глаза старик.

— Как умею, — развел руками Лев. — А теперь извините, но мне пора.

Лев вышел из дома, сел в машину и поехал в Москву. И не знал он, что в это время в кабинете Сидоркина Михаил, разорвав конверт, вынул оттуда заточку.

— Папа, это же твоя, я же ее с детства помню, — удивился он. — Ты еще говорил, что она где-то затерялась. Как же она к Гурову попала?

Старик молча курил, и тут до Михаила дошло.

— Папа! Так это в Сабуровке был ты? — потрясенно спросил он.

— Ну, не один был, а с мужиками моими, потому что такого паскудства ни одна крещеная душа принять не может, — просто ответил отец.

— Почему же ты меня с собой не взял?

— Так ты же в это время возле Надюши в роддоме был, — объяснил старик.

Михаил ненадолго задумался и все понял.

— Так вот почему врачиха тогда уговорила меня при родах присутствовать! — воскликнул он. — Это же ты ее попросил! Алиби мне создавал! — Отец ничего не ответил, но все и так было ясно. — А если бы ее тогда в роддом не отвезли, что тогда?

— Отправил бы тебя куда-нибудь по делам с ночевкой, — сказал Егорыч. — Сам подумай, как я мог тебя с собой взять? А вдруг что-нибудь не так бы пошло? Кому бы тогда бизнес достался? Матери? Она бы справилась, да только лет-то ей сколько? Когда еще внуки в разум бы вошли, чтобы дело подхватить? Надюше? Она в этом ничего не смыслит. Отцу ее? Так ты и сам знаешь ему цену. Все прахом бы пошло! Для кого ж я тогда все создавал? Нет, не мог я тобой рисковать!

— Ладно! Пусть! Но как же эти тела могли на нашем участке оказаться? — не унимался Михаил.

— Моя вина, не проконтролировал, — вздохнул Егорыч. — У меня, как я все там увидел да с тварями этими поговорил, сердце прихватило. Первый раз в жизни — я же до этого даже и не знал, где оно находится, а тут еле-еле до дома добрался. Ваське с Гришкой велел тварей этих подальше вывезти и сделать так, чтобы не сразу сдохли, а помучились еще. О том, что Трофимыч яму очистил, Васька знал — сам же ездил, о том, что вдова Трофимыча дачу продала, — тоже, а вот о том, что мне, — нет! Они мне тогда сказали, что все сделали, а в подробности я не вникал. Знай я об этом раньше, уж придумал бы что-нибудь! А тут как гром среди ясного неба — нате вам! И морды я им теперь смогу набить, только когда вместе с ними там, — показал он на потолок, — окажусь!

— Но почему же мама мне ничего не рассказала? — обиженно спросил Михаил.

— Потому что мама наша — жена настоящая! Она молчать умеет! Дай бог, чтобы Надюша со временем такой же стала! И хватит об этом! Раз Гуров сюда пришел и заточку мою вернул, значит, все для себя решил, и нам ничего не грозит!