Стас смотрел на нее и удивлялся — вот сейчас она и по манере разговора, и по жестам, и по поведению действительно была похожа на девку из борделя, но никак не на скромную мать семейства — видно, прошлое никуда не уходит, а притаится где-нибудь в глубине, а потом раз — и вырвется наружу. А Галина продолжала:

— Они вниз пошли, а по дороге разговаривали, я, естественно, подслушивала — интересно же. Федор говорит: «Михаил Юрьевич! Я так и не понял, мое предложение вас заинтересовало или нет?» А тот ему: «Да, это интересно! Но я должен все обдумать, взвесить и проверить». Тут Федор: «Вы считаете рекомендацию Леонида Михайловича недостаточной?» А седой ему: «Я привык все перепроверять! Я свяжусь с вами сам, и сам назначу место встречи, чтобы не получилось как сейчас». Федор ему: «Что может быть естественнее визита мужчины к проститутке?» А седой: «Моими знакомыми эта новость была бы воспринята с большим недоумением». Тут-то я и поняла, что не седого Светка подцепила, а Федора!

— Галина, вы так хорошо запомнили имена? — с сомнением спросил Крячко.

— А чего тут странного? — удивилась она. — Михаилом Юрьевичем Лермонтова звали, а Леонидом Михайловичем — моего отца.

— Ну да, тогда вам действительно было несложно это запомнить, — согласился Стас. — Ну а что дальше?

— Когда они из подъезда вышли, а я наконец попала в квартиру, первым делом побежала куда надо, а потом уже осмотрелась и обалдела: у нас такой чистоты сроду не было, а на столе чего только нет. А Светка уже хорошо хваченная, сидит с бокалом, нога на ногу, и от счастья светится. Показала она мне эдаким небрежным жестом на стол и предложила: «Угощайся! Это Федюнчик мой ради Лорда расщедрился! А тот, скотина, даже кусочка не съел, даже рюмки не выпил, так что праздник у нас с тобой сегодня!» Ну, я согласилась, что мужик был солидный и на лорда действительно похож, а она расхохоталась: «Это кликуха у него такая Лорд!» А мне-то что? — пожала плечами Галина. — Хотя, на мой взгляд, она собачья какая-то. Я, конечно, на еду набросилась — когда и где еще такое попробовала бы? А Светка все себе подливает и подливает! Развезло ее тогда здорово, и начала она расписывать, как они с Федюнчиком жить будут, какие деньги заработают и все такое. Я спросила, кто ж он такой, если большие деньги сможет заработать? Она сказала, что еще дома о нем от родителей слышала, что хирург он и руки у него золотые! Я удивилась, чего же он так задрипанно одет при его-то золотых руках? Тут она и проболталась, что сидел он и только недавно вышел. А потом вообще вырубилась. А наутро, когда протрезвела, стала умолять меня, чтобы я никому ничего про нее с Федюнчиком не рассказывала, и я пообещала. И рассказала я обо всем девчонкам уже после того, как Светка меня обокрала и сбежала. Ну, вот и все!

— Спасибо, Галина, вы мне очень помогли, — искренне произнес Крячко. — Но вы твердо уверены, что ничего не придумали и не домыслили? Ведь столько лет прошло, а вы все так хорошо помните?

— Станислав Васильевич! Тогда, — выделила Галина, — я обо всем этом забыть просто не успела, а потом, когда Светка с моими деньгами и сережками сбежала, уже не захотела — все надеялась, вдруг этого Михаила Юрьевича встречу и попробую у него узнать, куда эта стерва делась.