– Это они вам, русским, не указ, – поправил его Генрих. – А я деньги зарабатываю честным трудом.

– Честным трудом? – «Удивленно» поднял бровь Варламов. – А я думал, вы наемник, Генрих… Романович.

– Во-первых, если я сказал «достаточно», то так оно и будет! – Генрих был возмущен, но воли гневу не давал. Говорил нарочито спокойно. Разве что холодно, без эмоций, но это максимум того, что он себе мог позволить. Не унижаться же, в самом деле, перед каждым сукиным сыном?! – Во-вторых, служба в наемном войске не позор. Во всяком случае, в старой России. И, в-третьих, вы уж решите, Петр Андреевич, кто я для вас, Николаевич или Романович. Определитесь и тогда, милости просим, а пока, извините! Честь имею! – он небрежно вбросил дымящийся окурок в зев огромной бронзовой пепельницы, отвернулся и сделал шаг к двери.

– Постойте!

Все-таки он достал Варламова, и вот, что обидно, на ерундовый прием взял! Мелок оказался статс-секретарь, совсем не того пошиба фигурой, какую хотелось бы видеть во главе великой страны.

«Оперетка! Банановая республика! Ей-богу, за державу обидно!»

– Да, постойте же вы! – Варламов явно испугался, что Генрих уйдет и уедет служить в Китай, но Китай Генриху не родина, и от случая послужить отечеству он так скоро не откажется. Вот только Варламову и иже с ним знать об этом не обязательно. Этот народ от власти наглеет, а вот чувства ответственности за взятые на себя обязательства как не было, так и нет.

– Поговорим о деле!

– Уверены? – обернулся от дверей Генрих. – Или опять начнем плести кружева?

– Возвращайтесь, Генрих Романович, – приглашающий жест, вежливая улыбка. – Садитесь, пожалуйста. Поговорим серьезно. Выпьете?

– Я могу и всухую, но отчего же не выпить, если предлагаете? Что там у вас?

– Все, что душе угодно! – усмехнулся довольный поворотом разговора Варламов. – У Павла Георгиевича отменный вкус!

– Тогда… Это что там у вас? – прищурился Генрих, вглядываясь в недра бара. – Это виски Port Ellen?

– Сейчас посмотрю, – Варламов достал бутылку, осмотрел, поднес к глазам этикетку. – Да, Port Ellen, тридцать два года. Должно быть, стоит целое состояние.

– Да нет, – отмахнулся Генрих. – Восемьсот фунтов, не более. Разливайте! Итак?

– Правительство обеспокоено положением в провинциях… – Варламов открыл бутылку и стал разливать виски по хрустальным стаканам, но следил, кажется, больше за своей речью, чем за бутылкой.

– Провинции на то и существуют, чтобы беспокоить, – пожал плечами Генрих. – Сначала их приобретают, как триппер, а потом удивляются, что зудит.

– Это вы про Хазарию или Сибирское ханство? – Варламов не улыбался, он был серьезен.

– Вообще-то про Сянцзан и Афганистан, на худой конец, про Померанию и Мекленбург.

– В Сянцзане вы нам не нужны, – покачал головой Варламов. – Зачем? Уж всяко-разно две-три штурмовые дивизии Россия поднять еще может. Армия сдюжит, не сомневайтесь, даже при нашем нынешнем бардаке. А афганцев те же татары с жидами вырежут. Без проблем, как выражается нынешняя молодежь.

– Вот как! – задумчиво произнес Генрих. Он был удивлен, не без этого. Но все-таки не ошеломлен. Чего-то в этом роде он, на самом деле, от всех этих варламовых и ожидал, но даже ему, как выяснилось, не хватило цинизма, чтобы оценить их по достоинству.