Шаг, другой, третий. Здесь пахло кофе и пылью. С утра не прибирались, но вот кофе кто-то варил совсем недавно.

«От меня не уйдешь, даже если очень захочешь…»

Все-таки Директор оказался дома. Сидел в кабинете за столом у окна. Что-то читал и о появлении Натали узнал только тогда, когда она ему сама об этом сообщила.

– Руки на стол! – приказала тихо. – Не оборачивайся и не делай резких движений.

– Лиза! – Голос Директора выражал неподдельное удивление, но был окрашен той же интонацией отеческой заботы и, как бы даже, не радости, что и всегда. – Какими судьбами?

Тем не менее, руки на стол положил. А зря. Взялся притворяться добрым папиком, иди до конца. Умри, но не выходи из образа.

– Знаешь, Директор, – вздохнула Натали, – я дура, конечно. Не надо мне было с тобой заговаривать. Выстрелила и ушла, и весь сказ.

– Но тебе же хотелось мне в глаза посмотреть…

– Не-а, – усмехнулась Натали. – Зачем?

– И в самом деле, – шевельнулся в кресле Директор, – незачем. Можно я повернусь?

– Нельзя. В квартире есть компромат?

– А тебе зачем?

– Ну, я тебя пристрелю, а потом выяснится, что рядом с хладным трупом несгибаемого борца с капиталистической эксплуатацией трудящихся всякие посторонние вещи валяются, репутацию покойнику портят.

– То есть ты готова закладку, так и быть, себе взять?

– Да, нет, Директор, можешь в печку бросить, я разрешаю.

– А что взамен? – Мухин играть перестал, заговорил о деле, и тон сразу изменился, стал жестким, деловым.

– Взамен ты расскажешь мне, кто тебя нанял, чтобы устроить Генриху побег.

– О как! Раскопала, значит! Умная ты, Наталья, опасная. Может, подобру договоримся? Я про тебя забуду, ты про меня, а я еще и отступного дам. Я ведь много чего знаю и про тех, и про этих…

«Отпустить?» – она уже думала об этом сегодня, и утром, и позже, когда сюда шла.

Договориться и отпустить. Но недалеко, разумеется, и ненадолго. Оставить на коротком поводке… Опасно? Естественно. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского, ведь так?

– Понимаешь, я бы и отпустила, наверное… – Она не была уверена в том, что говорит, но под настроение чего не скажешь. – Но ты, Директор, зря меня обманул. Хотел убить, кто мешает? Флаг тебе в руки! Вектор мог меня сделать в Питере на раз…

– Пошли бы разговоры, – нехотя признал Директор и сделал движение, словно хотел обернуться, да шейные позвонки прихватило.

– И ты решил сдать меня жандармам… Совсем не жаль было?

– А чего тебя жалеть? – усмехнулся в ответ Директор, но, что характерно, сидел, как велено: лицом к окну, руки на столе.

– Ну, ты прав, наверное, – согласилась Натали, припомнив подробности своей жизни. – А Генриха за что?

– Ты ему веришь? – вопросом на вопрос ответил Директор.

– Возможно…

– И зря!

– Ну, это как бы мое дело, не находишь?

– Ты, вообще-то, понимаешь, Лиза, что в городе творится, в стране?

– Вот скажи, Михаил Евгеньевич, какого рожна ты меня Лизкой кличешь, если доподлинно знаешь, кто я есть и как меня зовут?

– Ишь, нахваталась! – снова усмехнулся Мухин, но даже движения лишнего себе не позволил, знал, не прокатит. – А еще баронесса!