– Что слышно о княгине Анастасии?

– Анастасия Романовна все еще находится в Киеве.

– Не загостилась?

– Полагаю, что пока «время терпит», но с возвращением, действительно, не стоит затягивать.

– Хорошо, – решил Генрих, обдумав ситуацию. – Ты прав, Людвиг. Спасибо. Я попрошу государя связаться с матерью и попросить ее вернуться в столицу.

«И в самом деле, хорошенького понемногу! Ася должна понимать, что по статусу ей нынче следует быть рядом с сыном, а не в загулы ударяться… Киев… Амелия Кнобенау… Это же надо еще додуматься!»

– Это мы где?

– Столбы проехали…

– Значит, Столбы… – Генрих ощутил всю унизительность своих обстоятельств, но тянуть и далее было выше его сил. – Как поживает Наталья Викторовна?

– Командир… – Разумеется, Людвиг вполне осознавал всю неловкость ситуации и щекотливость своего положения. Генрих был ему, как отец. И в любом случае, командир. Военный начальник, то есть, первый после Бога, но в Бога Людвиг не верил, и, значит, Генрих для него «и царь, и бог, и герой», и все в одной персоне. Видеть же слабость своего героя – непростое испытание даже для самых крепких людей. Для них, возможно, даже большее, чем для простых смертных.

– Командир, – сказал Людвиг мягко, но с явственно различимой нотой решимости, – вы приказали снять наблюдение.

«А что мне оставалось?»

– Я помню, – кивнул Генрих. – Переходи к сути.

– Я не знаю, командир, куда она уходит и зачем, но Наталья Викторовна исчезает из поля зрения охраны каждый день. Иногда ночью. Пару раз возвращалась потрепанная, один раз с разбитым носом. По всем признакам ходит с оружием. Попросила достать ей кое-что специфическое. «Кольт Питон» с шестидюймовым стволом, пистолет-пулемет «Узи» и глушитель к браунингу FM. Я приказал не препятствовать…

– Все верно, – согласился Генрих с очевидным. – Пусть лучше мы, чем кто-нибудь другой. Что-то еще?

– В тот день, когда мы прибыли в Новогрудок, Ольга Федоровна Станиславская, ну, то есть тогда она еще была Станиславской…

– Людвиг, у тебя что, есть сомнения в моей дееспособности? Что ты мне, как сенильному старикашке, пояснения даешь?!

– Понял! – улыбнулся Людвиг, ему тоже непросто было в нынешнем своем положении. – Не повторится! Так вот, капитан-лейтенант воспользовалась тогда своими правами офицера контрразведки и запросила в Жандармском корпусе информацию на некоторых деятелей левого подполья. Мы об этом узнали несколько позже. Не до того было в первые-то дни. Сами помните! Как белки в колесе крутились. Но позже, особенно после выстрела у выхода из трактира, я имею в виду «Iš pragaro», я распорядился плотно заняться этим делом. Тогда и выяснилось, что Ольга Федоровна и Наталья Викторовна не для вида сблизились. Ольга через свои каналы – большей частью опять же через жандармов – добывала для твоей супруги разнообразную информацию, касающуюся боевой организации и конкретных людей, с подпольем связанных…

«Ах, Людвиг, Людвиг! Твоими бы устами да мед пить!» – Людвиг уже не в первый раз и всегда как бы невзначай называл Наталью супругой Генриха. Вроде бы случайно. Как бы обмолвка, но, что характерно, никогда не делал этого в присутствии самой Натальи. Знал, ей может не понравиться. Понимал, это как раз то, чего хотел бы Генрих.