– Подобные перемены очень опасны!

– Эти опасности будут все увеличиваться, пока ты будешь терпеть Мансура-эфенди на месте Шейх-уль-Ислама. Частые перемены сановников очень полезны, – продолжала шепотом султанша Валиде. – Мне передавали, что Мансур-эфенди захватил принца Саладина! Он преследует какие-то тайные цели.

– Если Мансур падет, то изменится только имя, но идея останется та же, – перебил султан свою мать.

– До сих пор ты слушал мои советы, и мои предостережения находили дорогу к твоему сердцу. Вокруг тебя плетутся тайные интриги, в которые я еще не совсем проникла, но которые еще больше усиливают во мне желание утвердить престол за твоим сыном. Кто не будет благоприятствовать этому, тот должен пасть. Найди себе таких людей, в которых ты был бы уверен.

– Я знаю, что ты уже давно не расположена к Мансуру, – сказал султан, – но если он овладел Саладином, то, я верю, оставит его в живых, следовательно, мое желание будет исполнено.

– Твоя мягкость заходит уже слишком далеко, молю Аллаха, чтобы тебе не пришлось раскаиваться! Относительно принца ты уже слишком милостив!

– Я обещал это моему покойному брату!

– Ты знаешь, что я имею везде глаза и знаю о таких делах, которые от тебя скрыты. Я, может быть, единственное существо, которому ты можешь вполне доверять!

– Я знаю твою проницательность и твое желание мне добра, и так же, как и ты, желаю, чтобы на престол после меня вступил мой сын.

– Поверь, мой дорогой, – продолжала султанша, – что я думаю только об увеличении и укреплении твоей власти! Но вот уже наступает ночь, и тебе пора отправляться на отдых! Да защитит тебя Аллах и да увеличит он твое могущество!

Султанша-мать встала и простилась с сыном, на которого разговор с ней произвел тягостное впечатление.

«Она права, – прошептал он, – я должен во что бы то ни стало упрочить престол за моим сыном, тогда мне нечего будет бояться исполнения предсказания старого дервиша, который предсказал мне, что я буду свергнут с престола и умру насильственной смертью. “Берегись твоих врагов в твоем дворце!” – постоянно повторял мне старик Нагиб, умерший в прошлом году.

Если же мне удастся назначить наследником моего сына, то, конечно, мне нечего бояться, что он свергнет меня с престола, и предсказание дервиша отпадет само собой! Я должен постараться достичь этого!.. Между тем вокруг меня творится что-то непонятное, я чувствую какую-то неопределенную опасность; что это такое, я не могу понять, но мной невольно овладевает страх… Но прочь эти черные мысли! Пора мне отправиться в гарем».

Абдул-Азис подошел к портьере и откинул ее. Это было знаком, что он отправляется в гарем.

В комнату сейчас же вошли пажи с канделябрами, чтобы проводить султана.

Когда Абдул-Азис в сопровождении своей свиты вышел в приемную, то увидел стоявшего в ней Шейх-уль-Ислама.

– Ты еще здесь, Мансур-эфенди? – с удивлением спросил султан.

– Я ожидал чести видеть ваше величество, как это бывает каждый день, – отвечал Шейх-уль-Ислам, – но сегодня я напрасно ждал этой чести.

– В вознаграждение за это я позволяю тебе проводить меня до гарема, – сказал Абдул-Азис.