Абульфеда замолчал.

– Довольно, братья! – сказал председатель. – Ваши обвинения привели нас в ужас, и я, Хункиар, мулла Кониара, подтверждаю справедливость этих обвинений! Султан Мурад будет твоей последней жертвой, Мансур, жестокий деспот, злоупотреблявший своей властью!

– Остановись! – повелительно перебил его Мансур. – Я довольно слушал вас! Что значит эта полуночная комедия? Долой ваши золотые маски! Вы хотите судить меня? Меня, которого воля Аллаха сделала высшим лицом в государстве? Зная мое могущество, вы вообразили поэтому, что можете судить меня? Я хочу знать, кто вы такие, кому вы служите? Долой ваши маски, я хочу знать своих противников.

– Так узнай же их! – вскричал председатель. – Мое имя ты уже слышал!

– Это ложь! Ты не мулла Кониара – первое лицо церкви, потомок божественного пророка! – отвечал Мансур.

– Гляди! – сказал тогда председатель, срывая платок, закрывавший его лицо, и золотую повязку. При бледном свете луны Мансур увидел перед собою почтенного старца с длинной седой бородой.

– Да… ты мулла Кониара… – сказал Мансур глухим голосом. – Ты тот, кто первый имеет право на занимаемое мною место.

– А здесь, вокруг тебя, ты видишь могущественнейших мулл государства, не всех, но тех, которые, подобно мне, стремятся к общей высокой цели, – сказал старик. – Мы же все повинуемся воле мудрого и благородного потомка калифов Альманзора, которого ты считаешь мертвым, но он живет под именем Абунецы! В настоящее время он исполняет священный долг, употребляя все старании на далекой войне, чтобы уничтожить твое влияние!

Золотая Маска снова закрылась и заняла свое место в кругу.

Теперь Мансур знал, что находится в руках служителей церкви.

– Вы слышали обвинения против Мансура-эфенди, братья мои, – продолжал Хункиар. – Теперь надо произнести приговор!

– Как можете вы произносить приговор, – вскричал Мансур, – когда, по вашим словам, все люди братья и Аллах есть Бог любви?

– Ты презрел этот закон и не следовал ему! Не употребляй же его для своего оправдания, – сказал Хункиар. – Кто, как ты, взял себе в союзники преступление, тот в день суда напрасно будет взывать к божественной любви и прощению! Никогда ни один смертный не будет занимать то положение, какое имел ты в стране.

– Никогда! – повторили все, и Мансуру показалось, что он уже слышит свой смертный приговор.

– Ты же, – продолжал Хункиар, – трепещи божьего суда! На земле же твое владычество кончено, и я спрашиваю вас, братья, какой приговор заслужил этот человек.

– Он заслужил смерть от руки палача! – сказала первая Золотая Маска.

– Он заслужил смерть! – сказал следующий, и все присутствующие повторили то же самое.

– Ты слышал, Мансур-эфенди? – обратился к нему Хункиар. Твой приговор произнесен! Ты приговорен к смерти!

– Вы хотите исполнить надо мной этот приговор? – вскричал Мансур, дико оглядываясь вокруг. – Сместите меня, вы имеете право это сделать, потому что принадлежите к главам церкви, но смертного приговора вы не имеете права произносить, и во имя…

– Довольно! – повелительным голосом перебил его Хункиар. – Ты злоупотреблял своей властью, кровь требует крови! Наш приговор не подлежит обжалованию или отмене!