Чефуик покраснел от удовольствия и смутился.

— Прежде чем вы продолжите восхвалять друг друга, — сказал майор, — позвольте вам напомнить: у меня нет изумруда «Балабомо»!

— Мы это знаем, майор, — ответил Дортмундер. — У нас тоже нет наших сорока тысяч долларов на каждого.

— Вы забираете их небольшими порциями, — злобно возразил майор. — Вы отдаёте себе отчёт, что я уже выплатил вам более двенадцати тысяч долларов только жалованья? Ещё около восьми тысяч пошло на экипировку и материалы для ваших операций. Двадцать тысяч долларов! А что взамен? Операция удалась, но больной умер!.. Так больше продолжаться не может. Не пойдёт.

Дортмундер медленно встал.

— Лично я согласен, майор, — сказал он. — Я пришёл сюда сделать последнюю попытку, но если вы хотите бросить дело, то я спорить с вами не буду. Завтра исполняется четыре месяца, как я вышел из тюрьмы, и всё, что я делал — это занимался этим проклятым изумрудом. Если хотите знать правду, я сыт им по горло, и если бы Проскер не стал тогда дразнить меня, я бы ни за что не согласился на последнее дело.

— Искренне раскаиваюсь, — отозвался Проскер.

— Заткнись ты! — бросил Гринвуд.

Келп встал.

— Дортмундер, не нервничай. Вы тоже, майор, это ни к чему не приведёт. Сейчас мы действительно знаем, где находится изумруд.

— Если Проскер не лжёт, — заметил майор.

— Я лгу?! — возмутился Проскер.

— Я велел тебе заткнуться! — закричал Гринвуд.

— Он не лжёт, — сказал Келп. — Он знает, что если изумруда в банке не окажется, мы вернёмся сюда и на этот раз церемониться с ним не будем.

— Умный адвокат знает, когда нужно говорить правду, — вставил Проскер.

Гринвуд наклонился вперёд и похлопал Проскера по колену.

— Ты, наконец, заткнёшься или нет?

— Факт в том, что на этот раз мы знаем, где камень, — повторил Келп. — Оттуда он никуда не денется. У нас есть человек, который может его взять, — и речи не может быть, чтобы выпустить его. Если мы, как всегда хорошо, выполним свою работу, изумруд будет нашим, и все расстанутся друзьями.

— Есть одна вещь, которой я не понимаю, Дортмундер, — сказал майор. — Вы утверждаете, что сыты этой историей по горло. Ваши друзья были вынуждены уговаривать вас, и мне пришлось пообещать вам более крупную сумму, чтобы вы довели дело до конца. А теперь вы вдруг готовы продолжать даже без уговоров, без требования дополнительной суммы, без малейшего колебания с вашей стороны. Честно говоря, я вас не понимаю.

— Этот изумруд, — сказал Дортмундер, — подобен камню на моей шее. Я надеялся, что смогу ускользнуть от него — но это просто невозможно! Я могу уйти отсюда, попытаться тратить своё время на что-нибудь другое, но рано или поздно этот проклятый изумруд вновь появится, и я окажусь в кабале… Когда Проскер сказал нам, куда его спрятал, я внезапно понял, что это судьба. Если я не получу этот камень, то он получит меня: я всё время буду думать о нём. Раз я не могу от него освободиться, то к чему бороться?

— Банк на Пятой авеню в центре Манхэттена, — проговорил майор, — это не сумасшедший дом и даже не тюрьма в Лонг-Айленде.

— Я знаю, — ответил Дортмундер.