После той демонстрации было еще много чего, менее интригующего. Союзники и наниматели наши, похоже, решили дать нам самим найти свою гибель.

Если расспросить таглиосское дворянство и жречество, то выяснится, что большинство принадлежащих к высшему обществу уверены: княжеские решения на деле принимает Радиша. И это совсем недалеко от истины. Брат ее, конечно, не так податлив, как о нем думают, однако предпочитает поменьше интересоваться службой.

За спиной Радиши стоял стол, на нем лежал человек.

— Копченый? — спросил я.

И даже получил ответ. Копченый был все еще жив. И все еще — в коме. Бее мускулы его одрябли донельзя, словно мешки с жиром.

А за ним, с потолка до пола, свисала занавесь — точно такая же, как и в той комнате, где я очнулся в последний раз. Значит, комната все-таки та же самая, только вошли мы в нее с другой стороны.

Странно.

— Копченый, — подтвердил Костоправ.

Тут я понял, что меня посвящают в одну из главных тайн.

— Но…

— Этот тип рассказал что-нибудь интересное? — спросил Костоправ у Радиши, перебивая мой вопрос.

Должно быть, она развлекалась с пленным. А капитан по некоей причине не желает привлекать ее внимания к Копченому…

— Нет. Но скажет.

Душила изобразил смешок. Смелый он мужик, но — дурак. Ему ли не знать, чего можно добиться от человека пытками…

По спине моей снова пробежал холодок.

— Понятно. Одноглазый, приступай. Мурген нас и так здорово задержал.

Анналы… Значит, он откладывал допрос только затем, чтобы я мог занести его в Анналы…

Не стоило беспокоиться. Я не любитель пыток.

А вот Одноглазый принялся за дело с энтузиазмом. Он потрепал пленника по щеке.

— Придется тебе, милок, помочь мне. А уж я буду с тобой помягче — если только ты позволишь. Что же вам, душилам, занадобилось в Таглиосе? — Он взглянул на капитана. — Гоблин скоро появится?

— Давай-давай, не отвлекайся.

Одноглазый что-то такое сделал, и душила рванул веревки, коими был связан, слегка — на выдохе — вскрикнув.

— Но я ж ему такую женщину подыскал, командир! — говорил меж тем Одноглазый. — Верно, Щенок?

Злобно усмехнувшись, он склонился над Обманником.

Так вот отчего он так восхищался матушкой Готой. Решил воспользоваться ею, чтоб подшутить над Гоблином… Мне бы разозлиться, хотя бы во имя Сари, однако, несмотря на все старания, возмущения не получалось.

Матушка сама постоянно нарывается на грубость.

— Ты, милок, понимаешь ли свое положение? — замурлыкал Одноглазый, — Когда тебя взяли, ты был с Нарайяном Сингхом. И лапка у тебя — красная. Два этих обстоятельства и подсказывают мне, что ты — Обманник весьма особого рода, из тех, которых капитан шибко уж хочет видеть.

Он указал на Костоправа. Для обозначения капитана он воспользовался словом «джамадар», с коим у Обманников связаны четкие религиозные соотнесения.

Да, им удалось взять Госпожу, однако та навечно пометила их вот этой краснотой на руке. Что в наши дни и выделяет их из толпы.

Одноглазый цыкнул слюной сквозь остатки зубов. Всякий не знающий его посчитал бы, что он размышляет.

— Но я, видишь ли, — продолжал он, — парень хороший, терпеть не могу, когда людей мучают, а потому дам тебе шанс избавиться от такого вот конца. — Он небрежно ткнул большим пальцем за спину, в сторону Копченого, тогда как меж пальцами другой его руки с треском проскочила искра. Душила заорал таким криком, что рвет нервы, да еще концы солью присыпает. — Можешь продлить это навечно, можешь пройти процедуру по-быстрому. Все в твоих руках. Скажи, что Обманники затевают в Таглиосе? — Нагнувшись ближе, он шепнул: — Я могу даже устроить так, что тебя отпустят.