Смерть есть вечность. Вечность есть камень.

— Камень молчит, — промолвила Госпожа.

Это своего рода бессмертие.

Земля содрогнулась. Откуда-то сверху донесся скрежет трущихся друг о друга камней. Тяжелая тьма вздымалась над пробивавшимся красноватым светом. Люди, прибывавшие сзади, напирали, подталкивая нас троих вперед. Наконец протиснулся в щель и Лонгинус с факелом, который если и не рассеивал тьму, то, во всяком случае, давал возможность видеть, куда ставить ноги.

— Одноглазый считает, что мы идем прямиком в ловушку, командир, — продолжил я рассказ о своих ночных похождениях.

— Что за ловушка? Кто ее расставил?

— Мне не выпало случая потолковать с дерьмовым коротышкой на эту тему.

— Ловушку расставила моя сестра, — вмешалась Госпожа, — Пусть ее немедленно притащат сюда. Кажется, впредь я перестану прислушиваться к своему внутреннему голосу и стану во всем следовать советам Мургена. Можно будет оставить ее здесь, когда мы двинемся в обратный путь.

Я кивнул, как будто это решение пришлось мне по душе. У меня не было охоты напоминать Госпоже, что она уже убивала свою сестрицу. Костоправ приподнял бровь, взглянул на меня — но так ничего и не сказал. Ему надо было поддерживать мир.

— Доставьте их всех сюда, — распорядилась Госпожа. В иные моменты она становилась чем-то большим, нежели просто лейтенант.

С Ловца едва не содрали шкуру, когда протаскивали ее сквозь трещину, но эта сука все равно улыбалась за своим кляпом. Это приводило меня в бешенство. По всем человеческим понятиям она, исстрадавшись от голода, жажды и грязи, должна была пребывать в глубочайшей депрессии. О том, что ей требуется есть или справлять нужду, вспоминали лишь изредка, и делала она это под бдительным присмотром Лебедя, Мотера или князя. Нож ни в какую не желал иметь дела с Ловцом. Скорее всего, он ненавидел ее постольку, поскольку такие чувства испытывала к ней Госпожа, а почитание Госпожи приобрело у него характер навязчивой идеи.

Хотя Ловец вроде бы и не тужила, старину Мургена она одарила особым взглядом: мрачным и не сулившим ничего хорошего.

— Посмотрим, что к чему, — бросила Госпожа. Она склонилась над Ловцом, по глаза при этом подняла на Костоправа.

— Ты здесь. И что ты собираешься делать теперь?

Было ясно, что у нее очередной перепад настроения. Я знал: Костоправ хотел сказать ей, что это вовсе не Хатовар, что мы прошли полмира и побывали в аду не ради того, чтобы отыскать заброшенные развалины. Но он не знал правды и ни в чем не мог быть уверен. А потому промолчал.

Костоправ становился все более сдержанным.

Пробормотав что-то себе под нос, Госпожа взяла Душелова за подбородок и заставила сестру посмотреть ей в глаза.

— Скажи, дорогуша, ты ничем не хочешь со мной поделиться? Может быть, у тебя есть маленький секрет, касающийся этого местечка?

Ловец подмигнула мне. Госпоже не приходилось рассчитывать на успех. У меня сложилось впечатление, что ей хотелось убраться отсюда поскорее и подальше — хотя бы и в ад.

Госпожа пребывала в скверном расположении духа. Как и Ловец. К счастью для Кины, та была богиней и могла не особо беспокоиться по этому поводу.