Кина искала меня. Или еще что-то, но искала. Куда бы я ни сунулся, непременно начинал ощущать ее присутствие, хотя ко мне она не приближалась. Но если ей нужен не я, то что?

Искушение слетать к Сари я преодолел, убеждая себя в том, что надо подождать, пока сгинет демон. Но логически мыслящая часть моего «я» с безупречной логикой говорила мне, что Кина ждала веками и едва ли сделается нетерпеливой именно в эту ночь.

Но на кой хрен я ей вообще сдался?

Так или иначе, мне было необходимо обрести плоть. Когда я не пребывал среди духов, богиня пугала меня гораздо меньше.

И почему бы Тай Дэю не взять да и не разбудить меня? В таких случаях моему духу не приходилось преодолевать расстояние, он возвращался в тело мгновенно.

Пролетая лагерь у Врат Теней, я не мог не отметить его убожества. Торжествующим победителям следовало бы жить получше.

Одноглазый уже шевелился. Гота тоже. Предстоял паршивейший завтрак.

Светало, а я все еще оставался духом. Такого не случалось с тех пор, как мы потеряли Копченого. Я даже не знал, способен ли пребывать в мире духов днем.

Надо вернуться. Они должны все узнать. А ждать меня они не станут, и на носилках не потащат. Я не пленник.

Похоже, Одноглазый что-то учуял. Он задергался и взъерепенился. Затем поднялся Гоблин и сказал, что, ежели Одноглазый не перестанет гундосить, он, Гоблин, превратит его в ящерицу. Гоблин не выглядел особо изнуренным своей экспедицией, на что Одноглазый не преминул указать — наверное, в тысячный раз. Началась перебранка, в которую время от времени встревала матушка Гота. Матеря Гоблина, Одноглазый не забывал обложить и всех нас за то, что мы отправились на гору, не соизволив дождаться его.

— Знали ведь, сволочи, что я вернусь, не могли не знать. А все равно поперлись. Назло мне. Это их та дурная баба подначила. Или Щенок. Решили, будто таким образом они меня накажут. Фу ты ну ты. Да плевать я на них хотел. Вот возьму и смоюсь на самом деле. Посмотрим, каково им будет без Одноглазого.

Этот тип на каждом слове противоречил сам себе, но такова уж была его натура.

Бедолага был бы очень расстроен, узнав, что большинство ребят не очень-то по нему скучает. Хотя, надо признать, в последнее время мы не так часто попадали в обстоятельства, когда его присутствие могло оказаться полезным. В мирное время от Одноглазого — как и от его приятеля Гоблина — не очень-то много проку.

Неожиданно я осознал, что нас обволакивает мерзкий запах Кины. Он нарастал, но так медленно, что я не сразу понял, в чем дело. А когда понял, поспешил за Врата, хоть и неохотно, потому как явно упускал случай услышать что-нибудь интересненькое. Одноглазый, уж коли он заводился, редко затыкался прежде, чем успевал выболтать решительно все, что у него на уме.

Я припустил вдоль дороги со всей возможной скоростью, но при дневном свете она казалась мне очень маленькой. А возможно, и не казалась. Чем выше поднималось солнце, тем медлительнее, неповоротливее и рассеяннее становился мой дух.

Я заметил, что каждый круг содержит как бы намеки на ворота, через которые можно выйти на восточную и западную дороги. Поначалу это сбило меня с толку. На кой хрен такая путаница, если уже есть Врата, дорога и крепость, к которой эта дорога ведет. Идти-то все равно больше некуда. Или… Камни? Столбы? Ну конечно.