– Это мое, – сказала графиня. – Честный обмен.

Платья, подходящего по размеру Селесте, не нашлось, и она завязала хлопковый купальный халат графини поверх корсета и рубашки, обула шлепанцы на пробковой подошве, а волосы завязала полотенцем. Графиня была в темном платье и простых туфлях, а ее мокрые расчесанные волосы рассыпались по плечам. В одной руке она держала кожаный футляр, в другой – свечу. Мисс Темпл выпало нести маленькую корзину – что в ней хранилось, она не знала. Короткий тоннель вывел их к причалу, где была привязана небольшая узкая лодочка, похожая на ту, которую мисс Темпл позаимствовала в доках в Рааксфале.

– Идите вперед, – сказала графиня. – Постарайтесь не вывалиться из лодки и не утонуть.

Сначала в лодку отправилась корзинка, а потом и мисс Темпл забралась на переднюю лавку. Графиня подоткнула юбку и уселась сзади, спрятав кожаный футляр под сиденье, а потом достала небольшой застекленный металлический фонарь. Она зажгла внутри него свечу, закрепила фонарь на подставке, нашарила рукой у себя за спиной румпель и приготовилась рулить.

– Там у вас под ногами есть шест, Селеста. Мы не должны утыкаться в берег, но, если это все же произойдет, оттолкнитесь. Я буду рулить. Если вы собираетесь использовать шест, чтобы ударить меня, оставьте эту мысль прямо сейчас, потому что шест до меня не дотянется. Вы готовы?

Мисс Темпл достала шест, который был действительно недлинным, и повернулась лицом вперед. Графиня перерезала ножом веревку, удерживавшую лодку у причала. Хотя то, что у графини оказалось оружие, не было сюрпризом; увидев его, Селеста напряглась. Поток подхватил лодку, и они устремились в темноту.

Первую часть путешествия внимание мисс Темпл было сосредоточено на небольшом пятне света, бежавшем по воде перед носом лодки. Она внимательно следила за возможными опасностями. Большие куски потолка галереи обвалились, и оттуда свисали длинные спутанные бороды черного мха. Стены канала были из гладкого камня, кроме тех мест, где располагались появлявшиеся время от времени причалы. Селеста пыталась рассмотреть эти приметы прошлого, насколько позволял слабый свет. Время от времени графиня сообщала, где они находились: «Цитадель» или «Обсерватория», но некоторые причалы она не называла, потому что, как была убеждена мисс Темпл, просто их не знала. Потом они перестали разговаривать, и вскоре Селесте стало трудно сосредоточиться.

То, что произошло, было непристойно и неестественно и с точки зрения учения Церкви (на это она не обращала особого внимания), и согласно представлениям о преданности и добродетели самой мисс Темпл. Конечно, она знала определенный тип девушек – все знали о них, – но у нее самой таких побуждений не было, или по крайней мере она о них не думала. Все резко изменилось после вторжения в ее разум синей стеклянной книги. Если содержанием воспоминаний в ней были те наслаждения, которые мужчина получает от женщины, то в сознании мисс Темпл, и это было вполне естественно, источником удовольствий стало ее собственное тело. Кроме того, многие воспоминания из книги были извращениями: женщины с женщинами, мужчины с мужчинами, и много чего еще, причем в таком изобилии и разнообразии, что уж точно ее тело наконец созрело, а возможно, и ее моральные устои пошатнулись. Так что мисс Темпл подумала, что, хотя она и не одобряет графиню и трюки, которые та проделывала языком, очевидно, что язык у всех одинаков. Она теперь не могла, учитывая ее нынешние знания и аппетиты, отвергать те наслаждения, что приносят языки, неважно, женские или мужские.