Это лето было ненастное, но радостное, и жизнь Кимми понемногу наладилась. Осталось позади все то страшное, чем они занимались прежде, теперь на ней лежит ответственность за живое существо, которое скоро родится.

А прошлое умерло.

И только когда в комнате Кассандры появились Дитлев Прам и Торстен Флорин, она поняла, насколько ошибалась. Их оценивающие взгляды напомнили ей, насколько опасны могут быть эти двое.

— Тебя пришли проведать твои старые друзья, — щебетала Кассандра, вышедшая к гостям в самом своем прозрачном летнем платьице.

Когда ее стали выпроваживать из ее владений — эта комната у нее называлась «my room», — она очень упиралась, но предстоящее объяснение не было предназначено для ее ушей.

— Я не знаю, зачем вы явились, но требую, чтобы вы ушли, — заявила Кимми, прекрасно зная, что это будет лишь вступление.

— Ты слишком прочно с нами связана, — сказал Торстен. — Мы не потерпим, чтобы ты вышла из нашей компании. Кто знает, что придет тебе в голову.

— Вы что, воображаете, что я надумаю покончить с собой и оставлю нехорошие письма?

— Например, это. — Дитлев кивнул. — Но мы подозреваем, что ты можешь придумать и кое-что другое.

— Что, например?

— Да не все ли равно? — сказал Флорин, наступая на нее.

Если они снова захотят ее схватить, она швырнет в них одну из китайских ваз, что стоят по углам, весьма увесистую.

— Для нас главное, чтобы ты была на глазах, рядом с нами. Ты же и сама без этого не можешь. Признайся, это так, — продолжал он.

— Возможно, ты, Торстен, станешь отцом. — Кимми посмотрела на него с насмешливой улыбкой. — А может, ты, Дитлев.

Вдруг она пожалела, что сказала это, но, глядя на их вытянувшиеся физиономии, подумала, что оно того стоило.

— Зачем мне быть с вами? — Она положила руку себе на живот. — Или вы считаете, что это полезно ребенку? Я так не считаю.

Она прекрасно понимала, что они подумали, обмениваясь взглядами. У обоих уже имелись дети, позади остались разводы и скандалы. Одним скандалом больше или меньше, для них не имело значения. Не давало покоя только то, что она взбунтовалась.

— От этого ребенка ты должна избавиться, — неожиданно жестко произнес Дитлев.

Она поняла, что ребенок в опасности. И выставила перед собой руку, показывая, чтобы они не приближались.

— Лучше поберегитесь и не трогайте меня! Поняли? Даже не приближайтесь!

Услышав, как изменился ее тон, они растерянно заморгали, и это было ей приятно.

— Только посмейте меня тронуть! Чтоб вы знали: существует коробочка, которая может полностью разрушить вашу жизнь. Эта коробочка — моя страховка. Будьте уверены, что если со мной что-то случится, все ваши делишки выплывут наружу.

Это было не совсем правдой. Кимми действительно хранила в тайнике некую коробку, но не собиралась ее никому показывать. Это были просто ее трофеи — по одной вещице на каждую отнятую жизнь. Как скальпы у индейцев, или бычьи уши у матадоров, или сердца принесенных в жертву у инков.

— Какая такая коробочка? — спросил Торстен, сморщив свою лисью мордочку.

— Я забирала с собой вещи с мест происшествий. Все, что мы совершили, можно выявить с помощью содержимого этой коробки. Если вы тронете меня или ребенка, то умрете за решеткой, это я вам обещаю.