В Новом Свете банки делали ровно противоположное: инициировали проекты и под них создавали деньги — путем, который указал Гамильтон. Работой банка являлось аккумулировать капитал из всех возможных источников — особенно фиктивный капитал государственных облигаций — и использовать его в качестве резерва, под который выпускалось внушительное количество бумажных денег. Деньги использовались, чтобы профинансировать проект и затем, когда тот достигал реализации, сторицей вернуться к своим первоначальным инвесторам. Поэтому американские деньги имели срок годности, подобно золотой карете и лошадям Золушки: самым важным было потратить их, запустить проект, заставить его работать и отпустить в будущее извергающим снопы искр и облака пара. Всякий, кто был столь неразумен, чтобы хранить деньги, оставался с тыквой и несколькими белыми мышами. Канада, соединившая часть возможностей США с более церемонными манерами Старого Света, до сих пор воспринимается американцами Золушкой из первого акта.

Если не считать иностранную валюту и прискорбные результаты деятельности Монетного двора Соединенных Штатов, именно частные банки всевозможных размеров обеспечивали новую республику потребными ей деньгами. Все до единого банки, начиная с созданного Гамильтоном Банка Соединенных Штатов, полномочия которого определяла лицензия федерального правительства, и заканчивая банками, действовавшими на территории отдельных штатов на основе лицензий местных законодательных органов, принадлежали частным лицами и находились в частном же управлении. Вне зависимости от того, имели штаты конституционное право учреждать банки или нет, никто не оспаривал их законность.

Банки жировали на поддержанных государством проектах либо терпели крах вместе с ними; долларовые купюры были подобны пару в паровой машине. Основным генератором, типичной схемой вплоть до Гражданской войны являлась скупка и продажа земли. Банки старались дать взаймы, вырастая, как грибы после дождя, повсюду, где возникал спрос. Все брали взаймы и влезали в долги. Оформить покупку новой фермы в ипотеку — именно то, что нужно. Цены на фермерскую продукцию росли. Деньги были доступны. Бум разрастался. Ипотечная задолженность выросла с $3 млн в 1815-м до $16,8 млн в 1818 году, что давало пятикратный рост за три года.

Джейкоб Перкинс действительно придумал рычаг Архимеда, и часто казалось, что тот способен перевернуть весь американский мир. Отпечатанные с медных форм бумажные деньги было бы так же легко подделать, как и революционные «континенталки», но «американская система» Перкинса подвела под бумажный доллар, которым оплачивалось экономическое развитие Америки начала девятнадцатого столетия, прочный фундамент. Всякий раз, беря в руки доллар, вы получали от незнакомца клятвенное обещание заплатить: по сути, вы соглашались участвовать в чьем-то проекте, пока не тратили его вновь, перекладывая ответственность на другого; одалживали свое время и труд стоимостью в один доллар предпринимателям, которые этот доллар выпустили.

В течение жизни одного поколения новорожденные США могли похвастаться наличием лишь трех банков. А к тому времени, как Джефферсон стал президентом, в стране существовал уже 31 банк, и 30 из них получили лицензию на деятельность от штатов. В годы президентства Джефферсона количество банков утроилось — к 1805 году их было уже 75, к 1811-му — 90. Быть жертвой иронии судьбы — такова неизменная судьба Джефферсона. Он не то чтобы одобрял банки — он их ненавидел; отстаивал человеческую свободу и владел рабами; высоко ценил независимость и жил в долгах; воспевал республиканские добродетели гласности и тайком купил Луизиану. Теперь, став президентом США, он отстаивал право отдельных штатов поступать так, как они сочтут уместным, и был непоколебим в предположении, что любое число меньших зол предпочтительнее Центрального банка Соединенных Штатов.