Совсем рядом со зданием Казначейства стояла небольшая будка или киоск, где искалеченный мальчишка-венгр продавал газированную воду. Его отец пересек океан в 1854 году вместе с Кошутом[99] будучи слишком молодым, чтобы смириться с поражением, и преисполненным решимости начать новую жизнь в США. Всего у него было шестеро детей: пять мальчиков и хорошенькая дочка. Одного за другим ему удалось их пристроить — помощником торговца тканями, секретарем, кассиром — по всему городу и его отраслям.
В 1862 году он испросил разрешения министра финансов поставить напротив здания министерства ларек с «содовой» для пропитания его сына-инвалида. Ласло сидел в ларьке с восьми утра до восьми вечера; один из его братьев приходил помочь ему утром забраться туда, а вечером выбраться. Вскоре Ласло узнавал в лицо женщин, работавших в Бюро: обычно они выходили, пошатываясь, из здания Казначейства в полдень, чтобы купить у него воды по 15 центов за бутылку, жалуясь на пыль и жару. Потом он узнал, что их отдел ищет новых девушек и что жалованье платят высокое. Он сообщил новость отцу, желавшему подыскать работу для дочери.
Она проработала здесь три недели, а в середине четвертой ее уволили. Отец был в ярости и замешательстве. Ласло тем временем наблюдал за входившими и выходившими из здания людьми. Женщины из Бюро, как он сообщил, часто работали допоздна и угощались чем-то более серьезным, нежели газировка; некоторые покидали министерство совершенно пьяные, а несколько — отправлялись с Кларком или его помощником в печально известный отель «Кентербери».
В следующий раз, когда работник Бюро прихватил с собой в закрытом экипаже в «Кентербери» целую группу подружек, он был удивлен и встревожен, увидев, как от тротуара вслед за каретой на значительном расстоянии отправился одноконный экипаж. Через несколько дней старик-венгр появился в кабинете у Кларка и переговорил с ним наедине. Его дочь вернулась на работу, но отец всегда следил, чтобы она не задерживалась допоздна.
Несколько работавших у Кларка в Бюро денежных знаков женщин жили в апартаментах в доме 276 на Пенсильвания-авеню: они пересылали домой по 50 долларов в неделю со своего жалованья, и у них оставалось достаточно, чтобы платить по счетам. Также они хранили любовные письма. Элла Джексон вела дневник, который Бейкер обнаружил в ее комнате во время обыска. Она была молода — едва исполнилось восемнадцать — и жила в состоянии той самостоятельности, которая, казалось, усиливала ее зависимость от мужчин, появлявшихся, чтобы за ней поухаживать. Она спала с некоторыми, иногда из-за денег, и влюбилась в одного из них. Когда ее возлюбленный уезжал из города, ее охватывало беспокойство, что он не вернется. Иногда, похоже, ее охватывало раскаяние: «Ох, мама, зачем ты оставила меня одну?»
Ее дневник и письма, обнаруженные в квартире, приоткрыли путь к тайной жизни Кларка. Бейкер арестовал Эллу Джексон, чтобы допросить, и получил на удивление откровенное признание о характере ее отношений с Кларком.
Но, несмотря на то что Бейкер начал раскрывать подробности аморальной жизни Кларка, тот вовсю готовился к выпуску новой пятицентовой банкноты. Технически с ней все было в порядке: в правом углу изобразили косу, в левом — жезл с крыльями, который обвивала змея. Виньета представляла собой портрет какой-то бородатой знаменитости, над чьей головой опрятно изгибалась надпись «разменная монета». К несчастью, бородатой знаменитостью был Спенсер Мортон Кларк.