- Антон, на самом деле я очень плохой бизнесмен. – Романов чуть подался вперед. – Если бы не Сивак и остальные, корпорации попросту бы не существовало. У меня есть одна отвратительная черта, которая всерьез могла бы помешать мне стать богатым человеком.

- Вы не любите деньги? – предположил я.

- Все любят деньги. – Романов снова засмеялся, но тут же закашлялся, едва не разлив кофе. – Даже Катенька, что бы она там ни говорила. И я не исключение, Антон. Просто в этом мире слишком много вещей, которые я люблю куда больше. К примеру, свою работу.

- «Гардарику»? – Я пододвинул Кате крайнюю чашку с кофе и сам взял оставшуюся. – Вы ведь поэтому оставили «R-corp»? Чтобы сделать игру, которой еще не было?

- Чтобы успеть сделать игру. – усмехнулся Романов. – Как ты можешь заметить, я уже не так молод, как вы с Катенькой.

- И вы успели. – Я поставил чашку обратно на журнальный столик. – Но она больше не ваша, так?

- Она никогда не была моей, Антон. – Романов хитро улыбнулся. – Если честно, я вообще уже не уверен, что она может кому-то принадлежать. Ты можешь сказать, чем «Гардарика» отличается от других игр?

Запредельной графикой – если слово графика вообще еще применимо к виртуальной реальности. Физикой, неотличимой от реальной. Гениальным… сценарием? Проработкой игрового мира? Уникальной ролевой системой? Принципиально новым подходом к разработке? Немыслимо продвинутым искусственным интеллектом?

Нет. Это все фигня.

- Это не просто игра, Алекс, - сказал я. – Так? Это целый мир. Вы просто натянули на него интерфейс, как… как…

- Избавь нас от аналогий, - фыркнула Катя.

- Можно сказать и так. – Романов опустил руку на рычажок управления и чуть подвинул кресло вперед. – Это целый мир, смоделированный в виртуальном пространстве. И тебе, наверное, хочется знать, как он устроен?

- Было бы неплохо.

- Многого ты в принципе не поймешь – для этого надо быть программистом. Но кое-что, пожалуй, сможешь объяснить даже мне. – Романов на мгновение задумался. – Ты ведь писатель?

- Что-то вроде того. – Я пожал плечами. – Не самый успешный.

- Это неважно. Слушай внимательно – едва ли я смогу когда-нибудь повторить все, что расскажу сейчас. – Романов опустил костлявые руки на столик. – Идея «Гардарики» пришла мне еще в две тысячи седьмом…

Примерно через пятнадцать минут и без того нагретые до предела мозги окончательно расплавились и, кажется, начали вытекать из ушей. Если Романов не лепил горбатого, откровенно издеваясь над далеким от информационных технологий ламером, ему удалось сделать нечто беспрецедентное.

Нет, даже не так – невозможное. Ведь вместо того, чтобы создавать мир «Гардарики», он с нуля прописывал лишь алгоритмы, по которым этот мир должен был развиваться. С самого первого вздоха новой Вселенной, с искр Муспельхейма, сотворивших из растаявшего льда великана Имира, с рождения первых богов – и далее едва касался, позволяя «Гардарике» самой становиться тем, что я видел. Сотни лет просчитывались за минуты, а тысячи – за часы. В нужное время вносились изменения – крохотные, почти незначительные – и система снова создавала историю мира с новой отправной точки. Целые империи и народы отправлялись в «Корзину» на рабочем столе Романова, боги стирались из бытия – и вновь появлялись, но уже другими. Раз за разом.