Все слилось для нее в ощущение неудобства и боли: неровная жесткая земля, тяжесть его тела, его отнюдь не нежный прорыв, глубокие настойчивые движения, последовавшие за ним, причем каждый удар прижимал ее к земле еще больше, – и нарастающая боль. Когда Джеймс кончил, она закусила обе губы и усилием воли сосредоточилась на том, чтобы не разрыдаться.

Но расплакаться ей хотелось не только от боли. Гораздо больше ей хотелось плакать потому, что она окончательно осознала, что произошло, что она сделала и каковы могут быть последствия.

Он использовал ее для удовлетворения своих потребностей. Не Мэдлин как таковую, но женское тело. Ему требовалось облегчить свое горе. Когда все кончится, он отведет ее домой. Через несколько дней Джеймс уедет, и она никогда больше его не увидит. И все тщательно составленные планы на будущее окажутся бесполезными. Теперь у нее никогда не будет ничего, даже удобного замужества по расчету. У нее никoгда не будет никого, кроме Джеймса.

И возможно, он оставит ее беременной.

Именно так все и должно было случиться, как бы она ни пыталась обмануть себя. Потому что Джеймс был неотъемлемой частью ее самой.

И после того как он кончил в нее, прижав лицо к ее волосам, Мэдлин не отпрянула от него. Ее рука все еще лежала на его волосах, а другая покоилась на его плечах, и она позволила ему расслабиться и навалиться на нее всей тяжестью. Она могла бы терпеть эту боль всю ночь. Мэдлин закрыла глаза и сосредоточилась, пытаясь запомнить каждое прикосновение его тела. Но Джеймс слишком быстро отодвинулся и лег на спину рядом с ней. Он не прикасался к ней, держа одну руку у себя под головой и глядя на звезды.

– Эльберт был прав, – сказал он невыразительно, – вам нужно было взять с собой сопровождающую даму.

Она не ответила.

– Итак, Мэдлин, – продолжил он после минутного молчания, – вы попались в мои сети. – Он повернул голову и взглянул на нее; лицо у него было напряженное и жесткое, глаза – насмешливые. – В сети дьявола.

Мэдлин тоже посмотрела на него, но ничего не ответили.

– Кажется, у вас не осталось выбора, кроме как выйти замуж за дьявола, – усмехнулся Джеймс. – Вы, без сомнения, будете в восторге. Я уверен, что стать леди Бэкворт – это ваша мечта, которая теперь осуществится. Глупо было не взять с собой сопровождающую даму.

Мэдлин резко села и обхватила колени.

– Я не жалею о том, что случилось. И ни в какие сети я не попалась. Это не было насилием. И вам вовсе нет надобности предлагать мне обвенчаться.

– Храбрая речь, – заметил он. – Вы решитесь выносить моего бастарда?

Она подняла лицо к небу.

– Вам нет надобности предлагать мне венчаться, – повторила она.

– Боюсь, у вас нет выбора, – раздался его спокойный голос. – Я отнял у вас девственность, Мэдлин. Теперь мы обязаны сыграть роли, которых ждет от нас общество. В конце концов, мы ведь не свободны в своих поступках. Вы леди Мэдлин Рейни, сестра графа Эмберли. Я Джеймс Парнелл, лорд Бэкворт. Люди вроде нас не могут поваляться на сене, пожать друг другу руки и разойтись в разные стороны. Они вступают в брак.