— Мамочки, мамочки — шептала она, плача, — что же будет? Что же теперь будет?! — причитала уже по всей видимости бывший редактор газеты «Пионерская правда».
«Теперь, если просто уволят, то это будет счастьем, — думала она пытаясь предугадать свою судьбу. — Если просто уволят, то можно будет быстренько взять всю семью, собраться и уехать куда-нибудь подальше. Куда-нибудь за горы Урала. Куда-нибудь в тайгу. Устроится там корреспондентом в какую-нибудь местную газетёнку и жить не тужить! Нафига мне эта «Пионерка»? Абсолютно не нужна!.. Главное семья. Любимый муж, прекрасные дети. В этом счастье»! — паниковала Белова, прекрасно понимая, что так просто её не отпустят. Есть преступление, соответственно должно быть и наказание. А так как наказания без преступника не бывает, то этого преступника, а точнее преступницу, необходимо найти и обязательно привлечь к ответу. А посему, дёргайся не дёргайся, а расплата всенепременно будет. Не спроста же народная мудрость гласит: «Сколько верёвочки ни виться, а конец будет». Она прекрасно понимала, что её обязательно найдут, где бы она не спряталась. Найдут и накажут. Накажут в назидание остальным, чтобы им, другим, неповадно было самовольничать!
Её мысли с каждой секундой становились всё мрачнее и мрачнее. Они — мысли, уже давно перелетели через Уральский хребет, промчались через сибирскую тайгу, через вечную мерзлоту и приблизились вплотную к далёкому-предалекому городу по имени — Магадан. И там, в той удивительной земле, она была уже не редактором или корреспондентом газеты, а обычной швеёй рукавиц и штанов для заключённых. Заключённых, таких же, как и она…
Из раздумий её вывел очередной телефонный звонок.
— Слушаю вас.
— Тётенька здравствуйте. Скажите, это газета «Пионерская правда»?
— Да девочка, что тебе?
— А когда будет продолжения рассказа про Гришу и его друзей?
— Не знаю, — честно ответила та, вытирая слёзы и повесила трубку, лишь для того, чтобы снять её через секунду, потому, что телефон мгновенно зазвонил вновь.
— Алло, это я, — на этот раз вновь раздался голос Саламатина. — Не бросай трубку.
— Что тебе надо? — устало спросила Главред «Пионерки» доставая из сумочки зеркальце и носовой платок.
— Ты чего нервная-то такая? — как не в чём небывало поинтересовался тот. — Кричишь, трубки бросаешь. Не выспалась что ли?
— А как мне не быть нервной, когда вся жизнь рушится «коту под хвост» из-за прохиндея Васина?! — вновь заводясь проговорила она и слёзы вновь потекли по её щекам.
— Погоди, не горячись, — спокойным голосом сказал Саламатин. Его необычное для сложившихся обстоятельств «олимпийское» спокойствие несколько поубавило её боевой настрой, однако полностью тревога не исчезла. Маргарита Игоревна трясущимися руками налила себе в стакан из графина воды и выпила:
— Мамочки, что же будет? — в очередной раз прошептала она, вытирая платком уголки глаз.
— Что будет, что будет, — абсолютно бестактно и без капли сочувствия проговорил собеседник. — Не знаю, что будет, — а затем кинул «соломинку», да что там соломинку, он легко и непринуждённо кинул целый спасательный круг, — может Брежневу романы понравятся.