И он поднял руку. Со двора были слышны удары в бубен, выкрики. Лугуй усмехнулся и опять заговорил:

– Не беспокойся. Мы привезём этот мешок в целости, отдадим воеводе и скажем: бери, нам ничего за него не надо, мы и без соли жить привыкли. А вот без Берёзова мы жить не сможем. Поэтому, мы скажем воеводе, отдай нам Берёзов, и мы тогда отдадим тебе не только эту соль, но ещё и царского посла, живого и невредимого. А не отдашь Берёзов, мы тогда отдадим тебе только его отрубленную голову. И без волос, конечно! Справедливо ли я говорю?

Маркел молчал, не зная, как лучше ответить. Лугуй рассердился, сказал:

– Отвечай скорей, царский посол! Это же я про твою голову рассказываю! Отдаст воевода нам Берёзов, тогда мы отдадим ему тебя живого. А не отдаст, тогда мы отрубим тебе голову и отдадим ему только её. И отдадим так, чтобы все ваши люди видели, как воевода не пощадил царского посла. Тогда все ваши люди отвернутся от вашего воеводы, больше не захотят ему служить, а выйдут из Берёзова и уйдут к себе обратно за Каменные горы, и Берёзов останется пуст. И что я с ним тогда сделаю?

– Ты его сожжёшь, – сказал Маркел.

– Вот, правильно, – сказал Лугуй. – А почему я его сожгу? Молчишь? Тогда я подскажу тебе. Так вот. Был у меня такой город Сумт-Вош, а потом, в прошлом году, пришёл ваш воевода и сжёг мой Сумт-Вош, а на его месте поставил Берёзов. А теперь я хочу прийти туда и сжечь Берёзов, и опять поставить там Сумт-Вош. И я приду, и сожгу! И никто не сможет меня остановить, потому что то, что ты сегодня у нас здесь видел, это только половина нашего войска, а завтра к нам ещё придут. Вот тогда будет войско так войско! И мы с этим большим войском придём к Берёзову, там я выведу тебя к воротам, положу тебя на мешок с солью, расстегну тебе ворот, подниму саблю и скажу, что пусть, пока не поздно, воевода выходит из города и забирает своего посла и пусть все остальные выходят, мы никого не тронем, пусть все уходят за Камень, а мы сожжем Берёзов и опять Сумт-Вош поставим! На своей земле! Вот так! Справедливо это или нет?

Маркел, помолчав, ответил:

– Может, это справедливо, а может, и нет, я не знаю. Я же не Великая Богиня, чтобы всех судить…

– Э! – строго перебил его Лугуй. – Нельзя так про Великую Богиню говорить, даже если это говорится в шутку. Или ты так говоришь от страха, потому что тебя так напугали мои слова о том, что я отрублю тебе голову? Но ведь этого может и не случиться, если воевода пожалеет тебя, выйдет из города, и вы все, живые и невредимые, уйдёте к себе на ту сторону Камня.

Маркел усмехнулся.

– Я знаю, почему ты усмехаешься, – сказал Лугуй. – Потому что думаешь, что всё будет иначе – воевода не станет раньше времени выходить из города, а, как он всегда это делает, сперва дождётся князя Игичея, и тогда он и Игичей, оба со своими войсками, с двух сторон набросятся на меня и разобьют. Но этого теперь не будет, даже если обещанное войско не придёт ко мне на помощь. Потому что я теперь не один, а со мной Великая Богиня! И я, с её всесильной помощью, пойду на Берёзов и сожгу его, и прогоню воеводу за Камень. А чтобы ваши люди знали, что мы обратно уже не отступимся, я привезу тебя в Берёзов, выведу в поле перед воротами и отрублю тебе голову. Пусть вашим людям станет страшно. Они, наверное, ещё никогда не видели, как отрубают головы царским послам! А ты видел? Нет?!