– Стой.

Великий гетман литовский Григорий Ходкевич тоже не изводил себя пустыми догадками, но совсем по другой причине: он просто не видел за собой или своими родичами никакой вины. А раз так, то чего ему бояться?

– Забрать!

Перед самыми великокняжескими покоями магнатов остановил Михаил Салтыков, и вот тут-то самообладание и дало первую трещину, потому что с их поясов бесцеремонно сдернули короткие клинки и быстро огладили-обыскали на предмет укрытой в одеяниях стали. Но не успели они возмутиться столь наглым попранием их чести и достоинства, как вельмож просто-напросто впихнули в Кабинет, где их и встретил весьма неласковый взгляд восемнадцатилетнего монарха:

– Рад вас видеть.

Позабыв о всех своих обидах, ранние посетители уставились на ладони и запястья своего государя, ошеломленно разглядывая испятнавшие некогда чистую кожу уродливые красные пятна. Затем их внимание перекочевало на черные шелковые перчатки, почему-то частично разорванные (словно их быстро сдирали, не жалея сил) и лежащие смятой кучкой на малом блюде посередине стола. Через некоторое время взгляды, в которых уже начала светиться страшная догадка, вновь перешли на руки, пораженные странными ожогами.

– Господин мой, готово!!!

Буквально ворвавшаяся в Кабинет верховая челядинка Леонила вихрем подлетела к своему повелителю, упала перед ним на колени и принялась спешно и вместе с тем очень бережно покрывать уродливые пятна жирной мазью ярко-оранжевого цвета. Тем временем в дверь втолкнули новых посетителей…

– Как смеешь ты!..

– А ну прочь руки, х-хлоп!!!

В виде очень недовольного епископа виленского Протасевича и пышущего праведным гневом великокняжеского секретаря пана Константина Острожского.

– Государь, разве заслужили мы!.. Э?..

Пока новоприбывшие молча таращились на происходящее, проникаясь моментом, заплаканная служанка закончила наносить мазь. На мгновение прижалась к коленям великого князя, затем поставила плошку со снадобьем на край стола и беззвучно исчезла.

– Вижу, что пояснять ничего не нужно.

Пошевелив распухающими прямо на глазах красно-оранжевыми ладонями и аккуратно положив их на подлокотники Малого трона, его хозяин поглядел на кучку смятого шелка на блюде.

– Тот, кто пронес пропитанные отравой перчатки во дворец и подменил ими обычные, уже известен – это стражник третьего десятка пятой сотни постельничей стражи.

Родовитые вельможи и католический иерарх разом помрачнели: предателем оказался не русский дворянин, а литовский шляхтич. С-скотина этакая, лучше бы сдох сразу после рождения, чем бросать тень на все благородное сословие Литвы разом!!!

– Однако сей червь слишком ничтожен, чтобы решиться на подобное. Да и сам способ злоумышления… Изготовить столь редкий яд под силу лишь очень знающему и опытному алхимику, а таковых во все времена было мало.

Прорвавшийся гнев заставил Димитрия Иоанновича сжать ладони в кулаки, и это простое действо явно доставило ему немалую боль. Придворные и каноник сей минутной слабости, разумеется, дружно не заметили и в награду за это первыми услышали крайне важную новость. Даже две! Первая была в том, что с этого мгновения государевой волей образуется Сыскная комиссия по дознанию о злоумышлении против Трона и веры. Вторая была попроще – всего лишь о том, что все присутствующие как раз и входят в эту самую комиссию.