— Соображаешь, — вздохнул Дагутин.

— В принципе они могли Лелика и с собой притащить…

— Сюда? Зачем это?

— Не знаю… Слушай, Боря, если кто к тебе или к матери твой приходил, — он впускал?

— Еще чего! Все разговоры — только через дверь. Из военкомата, помню, повестку…

— А ментов? — нерешительно вставил сержант.

— Слушай, ты! Если ты такой умный…

— Американец сказал бы: если ты такой умный, где твой миллион долларов? — На пороге стоял почему-то довольный майор Филимонов, начальник «уголовки» отдела, работавшего по налету на Кристинкину квартиру. Этот самый Александр Олегович примчался посреди ночи, по первому же звонку, но Виноградов не общался с ним с того момента, как отправили в морг покойников.

— Вот именно! — воспрял Дагутин. — Ну, скоро?

— Собственно, все. Заканчиваем. А что касается вашей дискуссии. Мой опер, когда первый раз сюда заезжал, пообщался с этим мужичком. Попросил, если что узнает, — сразу звякнуть.

— Это если я появлюсь?

— Ну не только вы, Дагутин. И насчет Виноградова, и насчет Завидовского… Установка была — впустить, задержать в квартире, связаться с нами.

— Он что — согласился? Вот сволочь!

Филимонов укоризненно покачал головой:

— Согласился.

— А мог бы жить еще да жить, — не удержался Владимир Александрович.

— Вероятно!

— Значит, скорее всего, первым пришел Лелик… Тогда понятно, почему он его впустил! А уже потом — что… менты?

— Или те, кто так представился…

— Нет, скорее всего — они изображали милицейскую засаду. Появились после отъезда вашего сыщика, запудрили мозги соседу, тем более почва уже оказалась подготовлена, и он рад был Борису подгадить… Взяли Завидовского, когда появился, убили, а потом и «помощнику» рот заткнули!

— Сомневаюсь. — Филимонов оторвался наконец от косяка, обошел покрытый плюшевой скатертью овальный стол и уселся в кресло. В то самое кресло, где убили Лелика.

В этом не было и намека на цинизм — просто голая производственная необходимость: мест свободных не наблюдалось, а предстояло заполнить бланк.

— А почему это господин майор изволит сомневаться?

Филимонов спокойно поднял глаза на Бориса:

— Из-за этого.

Выложив перед собой стандартные, наспех скомканные пополам листы бумаги, он развернул их так, что видны стали ровные строчки заполнивших эти листы официальных текстов. Виноградов заметил герб города, двуглавых орлов, факсимильные закорючки начальственных подписей… Кое-где черно-белое пространство страниц перечеркивал неестественно алый кровавый мазок.

— Значит, Дагутин, это точно не ваше?

— Не мое.

— Правильно… Хмырь из прокуратуры приказал все-таки внести их в протокол.

— А почему вам? — удивился Виноградов.

— Ла-адно, это не самое худшее. — Майор, неожиданно даже для самого себя, радостно улыбнулся. Прокомментировал: — Оба дела объединили. Мы теперь наш налет на квартирку Вережко этой вашей сюда приобщаем. Пусть местные поколупаются!

Радость начальника уголовного розыска была вполне объяснимой и по-милицейски понятной, но Дагутин не удержался:

— Не хотите работать?

— Глухаря не хотим! — уточнил Филимонов. — Так что не грех товарищам помочь в такой малости, как составление пустячного протокола. Итак…