– Наверное, женщины сидят дома и дожидаются мужей, – сказал Джованни и, отвернувшись, занялся другим посетителем.

– Вас, наверное, тоже ждут дома, – продолжал Жак, но Джованни ему не ответил.

– Ну, вот и поговорили, – сказал Жак, обращаясь то ли ко мне, то ли к тому месту, где только что стоял Джованни. – А ты еще хотел сбежать. Нет, я в твоем полном распоряжении.

– Ты просто неудачно взялся за дело, – сказал я, – он от тебя без ума, только скрывает это. Угости его аперитивчиком, узнай, где ему хочется купить костюм, скажи, что тебе не терпится преподнести какому-нибудь стоящему бармену свою прелестную «Альфу Ромео».

– Знаешь, неплохо придумано, – отозвался Жак.

– Вот видишь, – сказал я, – смелость города берет, это уж проверено.

– Мне почему-то кажется, что он спит с девчонками. Это должно ему нравиться. Знаешь, я слыхал про таких. Вот сволочи!

Некоторое время мы молчали.

– А почему бы тебе не пригласить его выпить с нами? – спросил вдруг Жак. Я взглянул на него.

– Почему мне? Видишь ли, тебе, конечно, покажется невероятным, но я тоже из тех чудаков, которым нравятся девчонки. Вот если бы у него была сестра, такая же красивая, я не отказался бы с ней выпить. А на мужчин тратить деньги я не намерен.

Жака явно подмывало сказать, что, однако, я не возражаю, когда другие мужчины тратятся на меня. Я смотрел, как он мучается, криво улыбается, понимая, что он не посмеет сказать об этом.

Жак изобразил непринужденную открытую улыбку и сказал:

– Я и не думаю покушаться на твое мужское целомудрие, которым ты так дорожишь. Просто я хотел, чтобы это сделал ты, потому что мне он наверняка откажет.

– Послушай, дружище, – с ухмылочкой продолжал я, – произойдет путаница. Он решит еще, что я в него втюрился. Нам потом не распутаться.

– Если до этого дойдет, я буду счастлив все ему разъяснить, – с достоинством ответил Жак.

Некоторое время мы пристально смотрели друг на друга, и тут я расхохотался.

– Подождем, пока он подойдет к нам, ручаюсь, что он потребует бутылку самого дорогого шампанского.

Я отвернулся от Жака и облокотился на стойку. Мне вдруг стало хорошо. Жак стоял молча рядом, такой хлипкий, старый, что я почувствовал острую и странную жалость к нему. Джованни суетился в зале, обслуживая посетителей за столиками, потом появился с подносом, заставленным стаканами, и мрачно улыбнулся.

– Может, лучше сначала допить, а потом его позвать, – предложил я.

Мы допили. Я поставил стакан.

– Бармен! – позвал я.

– Повторить?

– Да.

Он собрался уже уйти.

– Бармен, – продолжал я скороговоркой, – не угодно ли выпить с нами?

– Eh, bien! – послышалось сзади. – C'est fort ça![10] Мало того, что ты, слава тебе, господи, совратил этого знаменитого американского футболиста, так теперь с его помощью подбираешься к моему бармену. Vraiment, Jacques![11] At your age!..[12]

За нашими спинами стоял Гийом. Он скалился, как кинозвезда, и обмахивался большим белым платком, с которым ни на минуту не расставался, во всяком случае в баре. Жак повернулся, невероятно польщенный тем, что в нем заподозрили опасного совратителя, и они кинулись друг другу в объятия, как две старые актрисы.