– Заткнись, – буркнул я и пнул тварь в бок.

Та ещё несколько раз дёрнулась и попыталась вырваться, но не смогла. Чудовище использовало самый простой способ рабства – дети в дальнем лесу собирали кедровые шишки, грибы и ягоды, а взрослые, которым лишь изредка показывали ушастых чад, от безысходности торговали ими у входа в подземелье.

Электричка ехала ещё долго, с десяток раз остановившись на полустанках с серыми деревеньками пригорода. Дмитрий сидел у окна, сжимая и разжимая кулак – в нём были концы невидимых силков, накинутых на тварь. Он часто дышал. А при каждом шевелении Клюкастого стискивал руку, боясь выпустить существо. Соколина положила голову на плечо молодого мага, а в устало положенной на колени руке был пистолет. Я тоже держал пальцы на рукояти клинка, мало ли…

Так и доехали. К моменту прибытия Нина-Соколина заказала небольшой грузовик, в который мы с некоторым трудом погрузили чудовище. Оно тяжёлое было и всё норовило высвободиться из колдовской сети и купленной прямо на вокзале бельевой верёвке. Пришлось сломать ему обе руки, благо кастет не подвёл. Но воплей было на всю вокзальную площадь.

– Не вырвется? – спросил я, когда закинули Клюкастого в кузов.

Ошарашенный водитель, которому сказали, что будем вывозить большой шкап, стоял с открытым ртом.

– Из нейлоновых? – усмехнулась Соколина. – Из них даже слону сложно вырваться.

Я не знал, кто такой слон, но девушке поверил. Раньше просмолённая коноплянка даже надутые паруса держала, а нынешние вещи куда прочнее. Зато, когда кузов захлопнулся и пришла нам пора заскакивать в него, ибо за тварью всё равно нужно приглядывать, и места возле водителя на всех не хватит, задал вопрос у Дмитрия.

– Зачем тебе тот призрак в ржавой машине?

– А? Закапсулировал. Друзья просили, если встретится, то поймать.

– Зачем?

– За привидений, взятых под опеку, магу доплачивают, – ответил чародей и заскочил в кузов, усевшись на пол у самого борта.

Там уже жались в угол, стараясь не дотрагиваться до Клюкастого, детишки меменей и наша проводница. Несмеяна тоже опустилась на жестяной пол и упёрла винтовку в бок чудищу, чтоб, если что случится нехорошее, сразу выстрелить.

В город мы доехали уже значительно быстрее. Но всё равно только к закату поспели. Вась Вась расставил везде камеры, надеясь нажиться на видео о том, как папоротник цветёт. Мол, редчайшее зрелище, такого ни у кого нет. Я лишь со вздохом махнул рукой, не советчик я тому, кто решил, что его весь мир обидел.

К нашему приезду Гореслава уже посадила в небольшую лунку на траве перед бюстом заветный папоротник, вокруг которого ходила с лейкой Муркина. Рядом стояли те мемени, что я оставил возле входа в метро. Обиженный дух лужайки-газона сидел, надутый, как мышь на крупу, у одной из своих ёлочек и обиженно зыркал на прибывающих.

– Вот что они встали? – сразу подала голос Гореслава, показав рукой на жмущихся друг к другу косуль. – Сожрут папоротник, и не будет чуда.

– Не сожрут, – ответил я, подойдя поближе и приобняв лесную деву. – Ты же богиня?

Она подняла глаза на меня.