И тут сын хозяев начал кричать. Что он говорил, домработница не понимала. Это был просто вопль, состоявший из неразборчивых слов. В конце концов Елена поняла: с Евгением Петровичем что-то случилось. Домработница подошла к спальне хозяев, осторожно постучала, не услышала ни звука, затем рискнула приоткрыть дверь.

В комнате стояла тишина, в полумраке виднелась кровать. Лена заколебалась. Евгению не надо рано вставать, он живет не по будильнику. Вот Елизавета Сергеевна, та четко завтракает без пятнадцати восемь и в девять уезжает из дома. По Мышатиной можно время проверять. А поведение мужской части семьи непредсказуемо. Юрий может храпеть до полудня, не пойти на занятия, а поехать в фитнес-клуб. Евгений Петрович поднимается когда в девять, когда в десять. Елене ранее не приходило в голову заглядывать без спроса в спальню хозяев. Но крик Юрия ее встревожил.

Юра внезапно перестал орать. Горничная молча стояла на пороге, не решаясь приблизиться к кровати. Лена опасалась совершить опрометчивый поступок и лишиться из-за собственной глупости работы. Неизвестно, сколько времени она могла провести, переминаясь с ноги на ногу, но тут ее пнула в спину крепкая рука и раздался гневный ор Юры:

– Он умер! Видишь?

Парень подбежал к кровати, сдернул с отца одеяло, упал на ковер и начал биться головой о пол. Елену охватил ужас, она бросилась вызывать «Скорую».

Что происходило потом, домработница помнит плохо. Ей стало жутко, она не могла оставаться в квартире, где воцарилась мертвая тишина, выскочила на лестницу и стояла там до появления врачей. Юрия увезли в клинику, Евгения Петровича отправили на другой машине.

– Вы уверены? – удивилась я. – Если человек скончался до прибытия медиков, те вызывают полицию.

– Нет-нет, его увезли живым, – пояснила Елена, – но выглядел он как мертвый. Страх смотреть.

– Хозяин не скончался? – уточнила я.

– Умер, – вздохнула Лена, – в больнице. Юра жив пока. Боюсь, что у них зараза в доме. Очень уж похоже они все себя вели. Отец, правда, был гневливый, всегда легко из себя выходил. Елизавета Сергеевна другая, она, если злится, замолкает. Походит смурная, потом как вмажет словами. Не грубит, не хамит вроде, но так речь построит, что сама пойдешь и повесишься. Юрий симпатичный. С мамой ласковый, с отцом вежливый, но он себе на уме, какой-то неискренний. Уж лучше с таким, как Евгений Петрович дело иметь, тот поорет и перестанет. Человеческая реакция. Но в последнее время они все как с цепи сорвались. Вопили друг на друга. Из-за любого пустяка скандал затевали. Первой самообладание потеряла хозяйка. Она в меня швырнула кастрюлей с кашей.

– Вот те на! – воскликнула я. – За что? Хотя, какой бы повод ни был, не стоит так себя вести.

– Ну, я сама виновата, – призналась домработница, – Елизавета Сергеевна с зимы себя плохо чувствовала, ее от запахов тошнило. Я уже решила, что она беременна. А почему нет? Не такие они с мужем и старые. Но потом выяснилось, что это аллергия, потому что она рыбой отравилась в ресторане. Выздоровела она, вскоре опять в клинику угодила, салат ей не свежий дали. На ноги-то Елизавета Сергеевна встала, мутить ее перестало, но на разные ароматы хозяйка плохо реагировать продолжала. Шоферу, мне, охране, мужу, сыну – всем, короче, запретила пользоваться парфюмом. А я в тот день дезодорантом попрыскалась, он с ароматом. Елизавета Сергеевна вышла на кухню, носом подергала, ко мне подошла и как взвизгнет: