— Как авиакатастрофа, — мрачно перебил его Тарасов. — Что-то мне не нравится ваше желание избежать трудностей.

— Ты против? Почему?

Тарасов подумал.

— Я — за. Но что-то меня смущает, сам не пойму.

— Можно попробовать. В конце концов, попытка — не пытка, а то, что мы выиграем часов двенадцать времени — факт.

— Еще далеко не факт. Но все же попытаемся. Пахом, ты хорошо знаешь то место, где расположена база МЧС?

— Я же здешний, — слабо улыбнулся проводник.

— Тогда проводишь нас и покажешь, где у них что. Охрана базы большая? Колючая проволока?

— Обыкновенный тесовый забор с проволокой сверху — под током. Две вышки с прожекторами и четверо часовых. Но пройти на территорию можно с двух сторон, я пробовал.

— Как человек или как волк?

— И так, и так.

— Отлично. Веди.

Они вышли из натопленной бани в холодную дождливую темноту.

— Может, подскачем до базы на лошадях? — предложил Никифор. — Два кэмэ в такую непогодь — это час времени.

— Согласен. Пахом, где твои лошади?

— Здесь недалече, на берегу.

Они спустились к воде и обнаружили трех смирно стоящих стреноженных коней, которые при появлении Пахома слегка заволновались, начали прядать ушами и всхрапывать.

— Чуют волка… — пробормотал Никифор на ухо Тарасову, добавил громче: — А ты как же, парень?

— Со мной пусть сядет, — сказал Дмитрий, — я легче всех из вас.

— Я так добегу, — отказался проводник. — Вы не пугайтесь, если что… кони сами найдут дорогу.

— Чего пугаться, мы ужо пужатые, — хмыкнул Никифор. — Они у тебя человеческий язык понимают, что ли?

— Волчий, — донесся тихий ответ.

Расселись по коням. Дождь приутих, но продолжал моросить, волосы и лица стали мокрыми. Лишь Сергий, закутанный в старую телогрейку, которую нашел Пахом, и накрытый картузом, был пока сухим.

— Идите на северо-восток, — донесся из-за кустов ставший гортанным голос проводника. — Остановитесь, когда я вас окликну.

Тарасов тронул каблуками бока лошади, и та послушно зашагала вперед, вдоль берега, потом поднялась повыше и повернула к северу. Сзади коротко взвыл волк. Лошадь вздрогнула и перешла на трусцу. Донесся приглушенный мат Никифора, которому ветка съездила по лицу.

Скакали, однако, недолго. Вскоре лошади снова перешли на шаг, лавируя между деревьями, и на пригорке остановились.

— Где же он? — подъехал к Тарасову Никифор.

— Я здесь, — послышался голос Пахома, низкий, хрипловатый, идущий словно из-под земли. — База МЧС в сотне шагов отсюда.

— Ничего не вижу. Ты же говорил, что у них вышки с прожекторами.

— В такую погоду часовые обычно сидят в дежурке.

— Олухи царя небесного! Так они всю свою технику проморгают.

— Слезайте, дальше пойдем на своих двоих, — скомандовал Глеб.

Всадники спешились.

Лошади по-прежнему вели себя неспокойно, вздрагивали, прядали ушами, и Тарасов понял, что Пахом сопровождает их в облике волка.

Двинулись через мокрый лес, вглядываясь в темноту и прислушиваясь к шелестящей дождем ночной тишине. Вышли к забору высотой в два с лишним метра. Никифор наступил на что-то мягкое и живое, шарахнулся в сторону, выцеливая стволом «винтореза» это живое. Сверкнули желтые волчьи глаза, раздалось ворчанье, затем голос оборотня, в котором почти не осталось ничего человеческого: