Сергей поднялся и подошел к окну. За ночь выпал снег, первый в этом году, однако он успел уже на половину стаять. Деревья стояли совсем голыми, трава пожухла, пейзаж угнетал своим серым унынием. С забора слетела на мокрый снег большая рыхлая ворона, посмотрела на Сергея, сделала несколько размашистых скачков, издала хриплое, картавое "кр-р-р-р". Интересно, кто назвал этот звук карканьем? Какое "кар", тут вообще нет гласных.
- Кончай крякать, буркнул Сергей себе под нос.
Ворона замолкла, как будто могла не только услышать, но и понять Сергея. Она скосила голову на бок, посмотрела на него умной черной бисериной глаза, недовольно развернулась и тяжело поднявшись в воздух улетела куда-то.
Вот так и мы, подумал Сергей, как эта птица летаем всю жизнь, там каркнем, тут каркнем что-то с нам одним понятным смыслом, а потом рухнем обессиленные временем на забор, посидим, подумаем: "На что я потратил свою жизнь? Зачем это все? Для чего? Кому это нужно?" - а на утро свалимся с забора и окоченеем в холоде смерти. И никто не вспомнит, что мы летали когда-то, что мы каркали что-то и не всегда умно, а иногда просто радуясь жизни. Зачем это им, тем которые будут после? Они придут гордо вскинув головы, отметут то, что было до них, попробуют сделать лучше, но вряд ли изобретут что-то новое, скорее это будет старая конфетка в новой обертке, а может и с другим названием, но суть не изменится.
Сергей резко одернул себя, стараясь стряхнуть подступившую было меланхолию, которая всегда приносила с собой идиотские мысли. А может это мысли сперва приходили в голову и приводили за собой тягостное настроение?
Они вчетвером вышли из гостеприимного дома, снова оставляя жилище без жителей. Дома не должны оставаться пустыми. Если люди оставили дом, то он умирает, а мертвый дом пугает больше, чем мертвый человек. Им ужасно не хотелось уходить из тепла и уюта, хотя если сравнивать с комфортабельным номером гостиницы, то этому дому было далеко до понятий "теплый" и "уютный". Но с другой стороны, если сравнить с сырым, промозглым осенним лесом... Если сравнить, да все познается в сравнении. И все же им было тяжело покидать этот дом. Особенно долго Виктор прощался с гитарой. Он несколько раз любовно перебрал струны, затем положил ее, долго с грустью смотрел на нее то поглаживая, а то боязливо отдергивая руку. Наконец он завернул ее в тряпочный пропыленный чехол, поставил в угол, прислонив к шкафу и тяжело вздохнув вышел из комнаты.
Они заперли дом, потоптались и пошли отнести ключи и попрощаться с милыми обитателями другого дома этого городка.
- Вы уже? - только и спросила женщина и в глазах ее стало еще больше грусти.
- Кто рано встает, тому Бог дает, - заметил Сергей.
- Я в его подачках не нуждаюсь, - буркнул Виктор.
- Витя, не богохульствуй, - тихо сказал Рик.
- Да хрен с ним, я в него не верю.
- Я тоже, но все равно.
- Мы пойдем, - тихо сказал женщине Володька, как бы оправдываясь. прощайте.
- А Оленька еще спит, - невпопад ответила она. - Ничего, так даже лучше...
Мужчины по очереди попрощались с ней и развернувшись пошли прочь.