— Товарищ Вольф, иди ко мне, тут стена, дальше хода нет!

А люди, двигавшиеся сзади, все напирали и напирали. Пальма тогда поднял девочку на руки и начал ей что-то тихо шептать на ухо, а женщина все смеялась и смеялась, а потом увидела дочку на руках у Яна и заплакала — тихо, жалобно.

— Зачем все это? — шептала она сквозь слезы. — Зачем? Карла убили, папу убили, а нас тут хотят задушить… Зачем это? Пусть бы все было, как было, чем этот ужас…

…Вольф вылез из подвала первым. Следом за ним, хрипя и задыхаясь, вылез голубоглазый старик с забинтованной головой.

Вдали высверкивал Дунай, в котором электрически синели звезды. Выстрелы были слышны по-прежнему, но теперь где-то вдалеке. Старик сказал:

— Надо увозить людей за город.

— Увозить? — спросил Вольф.

— Конечно.

— А разве уйти нельзя?

— Нельзя. Люди устали. А на них охотятся. Их перестреляют на дорогах.

— Пускай позовут латыша, — устало сказал Вольф. — Он был где-то рядом с нами…

…Они шли вдвоем по маленьким темным улочкам.

— Зачем вы здесь? — спросил Вольф. — Только для того чтобы писать в газету, или вам хочется аплодировать победе «правопорядка»?

— Мне хочется оплакивать поражение антифашистов.

— Куда вы пишете?

— В свою газету, французам и англичанам, в «Пост».

— «Пост» не тот орган, где оплакивают коммунистов.

— Почему же? Мертвых там оплакивают, и с радостью.

— Пальма… Ян Пальма… Я где-то слышал эту фамилию.

— Возможно, вы слышали фамилию Пальма-отца, а я — Пальма-младший. Последний раз мы виделись с папой двадцать лет назад.

— Это какой папа Пальма? Шпион из Индии?

— Разведчик, я бы сказал… — несколько обидчиво ответил Ян, — всякий дипломат негодует, когда его легальную профессию смешивают с нелегальной…

— Что это вы так откровенно со мной говорите? — спросил Вольф. — Сыновья должны биться насмерть за достоинство отцов.

— Спасибо за совет. Я учту его. Но использовать на практике, увы, не смогу — человек должен отстаивать свое личное достоинство: только тогда сын жулика может стать пророком, а сестра блудницы — святой.

Вольф хмыкнул, полез за сигаретами:

— Если у вас есть желание стать пророком — достаньте грузовик.

Пальма вытащил из кармана бумажник, открыл его:

— Двести фунтов.

— И у меня полтора.

— Купим машину. Марксистская формула «деньги — товар» не может не подействовать здесь, пока коммунисты не победили, — улыбнулся Ян.

— Эта формула не сразу исчезнет, даже когда коммунисты победят, — ответил Вольф.

Вольф увидел вывеску: «Похоронное бюро». Сквозь жалюзи пробивался свет. Вольф пересек дорогу и распахнул дверь.

Владелец похоронного бюро — маленький толстенький человек с изумительно розовым, здоровым цветом лица, но совершенно лысый — сидел возле телефона:

— Да, да, хорошо, господин. Катафалк у вас будет сегодня к утру. Да, господин, я правильно записал ваш адрес. Я знаю этот район, господин.

Он положил трубку, бросился навстречу вошедшим:

— Пожалуйста, господа! У вас горе? Я соболезную, я готов помочь вам.

Снова зазвонил телефон, и хозяин, сняв трубку, ответил:

— Слушаю вас. Да, милостивая дама, я записываю. Берлинерштрассе, пять. Сколько мест? Ах, у вас погибло трое! Да, госпожа. Сегодня же у вас будет катафалк. Примите мои соболезнования.