Надо полагать, женское любопытство оказалось сильнее идейных разногласий. Сидела близко, вполне могла и подслушать, как беглый доктор шепотом представился Стратополоху.

Ну-ну…

Остановился, поджидая.

Моложавая мегера была вне себя. Подойдя, толкнула жестким, словно закованным в латы, бюстом. Черные параноидальные глаза. На скулах - злобный румянец.

– Вы назвали меня фригидной, - тихим, на последнем градусе бешенства, голосом обличила она Стратополоха.

Тому стало неловко. Так бывает всегда, если в нормальной обстановке вспомнишь, что ты наговорил в полемическом задоре.

– Я… - растерянно начал он, но был прерван.

– Так вот! Чтоб вы знали! Я могу! Я все могу! Я просто не хочу! Запомните это! - Задохнулась, сверкнула глазами. - А догнала я сказать… Родина для вас - пустой звук!

При этих ее словах сознание помрачилось вновь. Артём почувствовал, что еще мгновение - и он придушит гадину.

– Это для вас Родина - пустой звук!.. - проклокотал он, сдерживаясь из последних сил. - Вчера - одна Родина, сегодня - другая! Вчера - Суслов, сегодня - Сызново… А если завтра Сызново тоже распадется? Третья?..

– Сызново никогда не распадется! - истово отвечала она.

– То же самое говорили и про Суслов! - бросил он в сердцах. - Такие, как вы, и говорили…

Этого она перенести не смогла. Хрипло выдохнув, ухватила мерзавца за галстук, чуть напрочь не сорвала.

– Фригидная? - шипела она, раздергивая пуговку за пуговкой на его рубашке. - Я тебе покажу фригидную!.. Ты у меня сейчас узнаешь фригидных!

– А то не фригидная, что ли? - шипел он в ответ, расстегивая на ней блузку. - Я тебе не Отечество, я тебя…

Трудно даже сказать, кто кого в итоге изнасиловал на том газоне. Да и так ли уж это важно?

– Вот тебе твое Сызново, вот тебе! - рычал он.

– Симулянт! Космополит! - с отвращением выдыхала она.

Со стороны аллеи за их неистовством давно уже наблюдали два патрульных санитара. Но к натуралам претензий быть не могло, а этим двоим ничего не пришьешь, поскольку уголок они выбрали самый что ни на есть безлюдный. Стало быть, не эксгибиционисты. В конце концов один из санитаров махнул рукой, и белые халаты разочарованно растворились в сумерках…

Взаимная ненависть противников была настолько гармонична, что высшей ее точки они достигли одновременно.

Одевались с вызовом, не пряча глаз - напротив, меряя друг друга презрительными взглядами.

– Ненавижу! - напоследок процедила она и ушла, исполненная правоты, по хрусткой гравийной дорожке.

Ей и впрямь не в чем было себя упрекнуть: акт половой ненависти с врагом никак не может считаться предательством.

По пути домой Артём останавливался под каждым фонарем, озабоченно осматривал рукава, обирал с пиджака травинки, пытался отчистить зелень с коленок и укрепить полуоторванные пуговки путем заматывания ниточек. Одной пуговки не наблюдалось вообще. Там, видно, и осталась, на газоне. Может, соврать, что побили в «Прибежище»? Дескать, не сошлись во взглядах… Ну да, побили! А синяки где? Плохо…

Наладонник-то хоть цел? Достал, включил. Цел. Надо же!

Мимо прошла молодая натуралка с указательным пальцем в правом ухе. Должно быть, придерживала втулку сотика.