— Расслабься, Оззи.
— Гнать на хуй этого «Кирпича»!
И так далее.
С остальными участниками группы у меня не было никаких трений. Но как только на сцене появлялся «Кирпич», меня переклинивало. Было ясно, что дальше так продолжаться не может. В конце концов, даже Гизер начал выходить из себя.
Единственное выступление, которое я запомнил с тех пор, вроде как с «Rare Breed», хотя могли играть и под другим названием и с другими людьми (составы менялись ежеминутно), состоялось на Рождество в пожарной части Бирмингема. Среди зрителей было двое пожарных, одно ведро и лестницы. Мы заработали на шестерых полпива с лимонадом. Однако то выступление имело для меня особое значение, впервые я ощутил на себе боязнь сцены. Ох, ё-моё, как я тогда срал в штаны! Сказать, что я нервничал перед концертом это все равно, что сказать, если рванет атомная бомба, то будет немного больно. Когда выходил на сцену, меня хватал долбаный паралич. Пот льется, во рту сушняк, как на мормонской свадьбе, ноги ватные, сердце херачит, руки трясутся — полный комплект. В натуре, думал, что обоссусь. Никогда в жизни этого не чувствовал. Чуть раньше, припоминаю, осушил бокальчик, чтобы немного остыть. Не помогло. Выпил бы и двадцать, если бы деньги были. Закончилось все тем, что я прохрипел несколько вещей, пока не навернулся динамик и мы оттуда свалили на хер. Папане об этом ничего не сказал, только снял рабочий динамик с радиолы, а туда поставил сгоревший.
Пообещал себе, что куплю ему динамик, как только найду нормальную работу. И мне пришлось бы ее найти, потому что, судя по концерту в пожарной части, на музыкальном поприще я вряд ли чего-либо добьюсь. А несколько дней спустя решил навсегда завязать с вокалом. Помню разговор с Гизером в пабе.
— Хватит с меня, чувак, это пустая трата времени.
Гизер морщит лоб и разминает пальцы. А потом говорит приглушенным голосом:
— На работе предложили повышение. Буду третьим в бухгалтерии.
— Так значит все ясно, так ведь?
— Скажем так.
Допили пиво, пожали руки и разошлись в разные стороны.
— Пока, Гизер.
— Держись, Оззи Зиг.
Тук-тук.
Открываю штору в гостиной и вижу на ступеньках странного длинноволосого парня с усами. Это что же, на фиг, дежа вю? Но нет. Несмотря на волосы и усы, это не Гизер. Выглядит скорее как бомжара. Рядом стоит еще один тип. Тоже с длинными волосами, над верхней губой усы размера кинг сайз. Чуть повыше и немного мне напоминает. Нет, это невозможно. Это не он. За ними во дворе стоит старый голубой «коммер» с большой ржавой дырой в крыле и едва различимой надписью на боку: «MYTHOLOGY».
— Джон! Ты откроешь дверь?!
— Иду, иду!
Со времени моего ухода из «Rare Breed» прошло несколько месяцев. Мне стукнул двадцатник и я оставил всякую надежду на то, что когда-нибудь стану певцом или вырвусь из Астона. Ну, есть у меня аппарат. Что с того? Ничего у меня не выйдет! Я убеждал себя в том, что нет смысла пробовать, все провалю — так же как провалил школу, работу, все, за что брался.
«Хорошенький из тебя певец! — повторял я себе — Да и на инструментах играть не умеешь. На что ты рассчитывал, парень?» Дом под номером 14 на Лодж Роуд превратился в Безнадёга-Сити. Я даже поговорил с мамой на предмет моего возвращения на завод «Лукас». Она должна была сказать, что из этого получится. Хозяина «Ringway Music» я попросил снять мое объявление. Оззи Зиг — что за дебильная кличка! Тут Гизер был прав. Поэтому я удивился, когда в девять вечера во вторник передо мной стояли два патлатых типа. Кореша Гизера? Что у них общего с «Rare Breed»? Ерунда какая-то!