В Нако Лас Касас оповестил народ, что завтра будут судить Кристобаля де Олида, объявленного изменником. Туземцам, кроме того, пояснили, что именно он виновен в грабежах, сожженных деревнях и прочих несправедливостях. Слухи о том, что белые люди будут судить своего касика, мгновенно распространились по всей долине. Достигли они и ушей наших хранителей хитона.

– Я пойду на суд, – вдруг решил Диего.

– Зачем? – удивился Тоноак.

– Хочу увидеть: изменилось ли что-то в этом мире. Вдруг, пока мы скитались, вернулась справедливость, а мы бежим от нее.

– Нас же искал Кристобаль де Олид! Он прекрасно тебя знает и будет рад исполнить поручение Кортеса.

– Олиду теперь не до меня, судя по известиям из Нако, – усмехнулся Диего.

– Тебя могут узнать солдаты твоего отца.

– В индейском наряде, с туземной раскраской лица меня не узнаешь даже ты.

Торговая площадь Нако была заполнена людьми, словно бочка сельдью. Туземцы перемешались с испанцами, здесь же находились, прибывшие с последними, ацтеки, тлашкаланцы, индейцы с Кубы и даже несколько негров. Сильный Диего пробился в первые ряды и стал прямо у деревянного помоста, с которого ранее жителям города объявлялись текущие новости, а теперь он стал местом казни.

Кристобаль де Олид приговор встретил спокойно, как человек, который посвятил жизнь игре со смертью и каждый день находился в соседстве с ней. Он хладнокровно приблизился к колоде; бросил равнодушный взгляд на прислоненный к ней топор, которым палач должен был отделить голову мятежника от туловища. Туземцы радостно закричали, ацтеки и тлашкаланцы также готовились получить удовольствие от предстоящего зрелища. Именно такой род смерти был приятен индейцам, сооружавшим пирамиды из голов врагов.

Кристобаль де Олид с презрительной улыбкой окинул взглядом пеструю толпу, которая всегда радуется чужой неудаче и завидует успеху. Он подумал, что завтра же многие последуют за ним, сраженные отравленными стрелами или обоюдоострыми мечами, и эта мысль утешила обреченного властолюбца. Внезапно глаза его расширились до неимоверных размеров.

– Диего… – Кристобаль де Олид только и успел прошептать имя того, кого страстно желал видеть Эрнан Кортес.

Если б он заметил раньше юношу, которого искал по просьбе губернатора вот уже несколько лет, все могло закончиться иначе. Но теперь никто не услышал последних слов конкистадора, а могучий человек от неожиданности встречи потерял способность защищаться. Два солдата весьма скоро поставили на колени Олида, а третий тут же привел в исполнение приговор.

Голова слетела с помоста и прекратила свое движение в двух шагах от Диего. Губы Кристобаля де Олида еще шевелились, силясь что-то произнести, а в широко раскрытых глазах навсегда застыло удивление.

Диего, по воле рока избавившийся от человека, который его узнал, теперь мог не спешить обратно в горы. Он решил по возможности узнать о планах испанцев, которые неожиданно хлынули в Гондурас и с севера, и с юга. Здесь сошлись интересы конкистадоров Мексиканской долины и Панамы.

Тем временем торговцы стремились использовать скопление народа для своих целей и постепенно превращали место казни обратно в торговую площадь. Недавно прибывшие солдаты Лас Касаса прекрасно знали о любви индейцев к недорогим безделушкам из разноцветного стекла и захватили с собой достаточное их количество. Теперь они стремились обменять этот сор на произведения ювелирного искусства из золота и серебра, на крупный жемчуг. Иногда им удавалось совершать операции с баснословной прибылью. Но этого им казалось мало: удачно выменяв золотую вещь, они пытались выяснить у бывшего обладателя, где можно найти много таких изделий. Индейцы не понимали речи пришельцев, те злились и едва не устраивали пытки всякому имеющему золото. Увы! Легенды о золоте Гондураса свели с ума испанцев раньше, чем они ступили на его берег.