А рубли?
А с рублями в гастроном.
Идет кенийский писатель в гастроном, но ни камчатских крабов, ни чёрной икры в гастрономе нет. Но есть русская водка. И вот накупает он на всю сумму водки, хорошей, «Столичной», а его предупреждают — вывозить можно только литр. Как литр, он купил целый ящик? А так. И тогда иностранец начинает пить. Пьёт, пьёт, пьёт, не пропадать же добру! Хорошо ещё, если есть кого угостить, а то ведь и умереть недолго, с ящика-то. А потом, возвращаясь в свою Боливию или Кению, пишет, что ни одного дня в Советском Союзе он не был трезвым, такая уж это таинственная страна, где без водки — ни шагу.
Ну, не всё так безнадежно, конечно. Есть писатели, симпатизирующие Советскому Союзу. Есть писатели, для которых публикация на родине Толстоевского сама по себе почётна, да и в целях рекламы дело нужное. Есть варианты, когда издательства организуют взаимозачёты: мы публикуем вашего, вы публикуете нашего, а рассчитываетесь на месте. Есть, наконец, и случаи, когда иностранцам выплачивают гонорары валютой — по особому распоряжению правительства.
Но Стивен Кинг… Нет, пока нет. Мистика в современных произведениях — не то, что нужно строителям коммунизма.
Но ведь хочется! И мистики, и страшненького — в меру, в меру.
— А давайте… Давайте, опубликуем Джошуа? На пробу. Повесть, небольшую, листа на три! — сказал я.
— Какого Джошуа? — удивилась Пантера.
— Мозеса Джошуа.
— Не знаю никакого Мозеса.
— И никто не знает. Пока. Он родился в тысяча восемьсот девяносто пятом году в негритянской семье Нового Орлеана. С восьми лет батрачил у белых фермеров за похлёбку. В семнадцать лет уехал в Нью-Йорк, где работал в школе уборщиком. Там же выучился грамоте, приохотился к чтению. В тысяча девятьсот восемнадцатом году записался добровольцем в армию. После высадки во Владивостоке, видя несправедливости, творимые американской военщиной, перешёл на сторону большевиков и сражался с интервентами, белогвардейцами и прочими враждебными силами. После гражданской войны решил не возвращаться в САСШ, где его бы могли преследовать за дезертирство. Поселился у фронтового товарища, комиссара Якутенко, в городе Чернозёмске. Работал ночным сторожем в школе. Умер в тысяча девятьсот двадцать девятом году от последствий полученных на гражданской войне ранений.
После его смерти среди вещей обнаружили сундучок, полный исписанных тетрадок. На английском языке. Привлечённые эксперты определили, что это художественный вымысел, оборонного и политического значения не имеющий, и сундучок был передан на хранение в школьный Музей Революции, где впоследствии затерялся. И вот в начале этого года во время подготовки школы к капитальному ремонту, в забытом чулане были обнаружены вещи из Музея Революции, среди которых и был сундучок с рукописями. Комсомольская организация школы связалась с редакцией журнала «Поиск». Первый читатель Михаил Чижик начал читать — и нашёл рукописи весьма интересными. В них прослеживаются как элементы фольклора негритянского населения Нового Орлеана, так и влияние великих русских писателей, особенно Пушкина, Тургенева и Максима Горького. Ольга С. и Надежда Б. в настоящее время переводят рукописи на русский язык. Вашему вниманию представляется повесть Мозеса Джошуая «Тайна плантатора Иглезиса».