Но с деканатом не поспоришь. Есть указание изучать итоги, значит, будем изучать итоги.

— Вы люди взрослые, — сказал Виктор Сергеевич, — должны понимать важность принятых решений. Бытие определяет сознание, а бытие на обозримое будущее определяется как раз решениями съезда.

Он развернул газету и начал читать отчеркнутое место:

— «Известно, что уровень работы некоторых медицинских учреждений, к сожалению, всё ещё вызывает справедливые нарекания трудящихся. Министерству здравоохранения следует сделать из этого надлежащие выводы».

Так вот, дорогие коллеги, как вы думаете, какие выводы сделает министерство здравоохранения?

— Выводы известные, — сказал Суслик. Женившись, он не потерял ни рассудительности, ни живости ума, ни стремления внести порядок в окружающий хаос. — Выводы простые. Работать нужно так, чтобы нареканий трудящихся не вызывать, такие выводы.

Тут пришла медсестра и сказала Виктору Сергеевичу, что срочно требуется его консультация: поступил тяжелый больной.

— Трудно возразить, да и не нужно возражать, — сказал Виктор Сергеевич, — продолжайте обсуждение материалов, а я должен отойти, — и он отошел. Инфекция — она такая, и в субботу болеют люди. Тяжелый больной… Обыкновенно Виктор Сергеевич брал нас с собой, но тут дело важное, дело политическое — изучение материалов двадцать пятого съезда, вот он и пошёл один. Тем более, что мы и в самом деле люди взрослые и понимаем.

О двадцать пятом съезде твердили с начала учебного года. Даже движение создали, «двадцать пятому съезду — двадцать пять ударных недель!»

Это, правда, больше для заводов, для фабрик, для колхозов, совхозов. У них ударныйтруд — понятно. План выполнять, а, по возможности, и перевыполнять. Но мы студенты, сколько отведено часов на учёбу, столько и учимся. Лишних часов никто нам не дал, лишней лекции никто не прочитал. Ах да, ещё субботники. Ну, тут совсем хорошо: благодаря системе перманентного субботника наш институт — уже институт а не курс — отчитался о двадцати пяти субботниках к съезду, что было принято благосклонно не только в горкоме, но и повыше. Что радовало.

Ну, а то, что вместо холеры мы два часа будем говорить о съезде — значит, будем говорить о съезде!

— Подгорного вот вывели из состава Политбюро, — сказал Юрьев. Будучи сыном профессора, он и сам отличался научным складом ума и стремился изучить корень явления. — Но как-то коротко об этом пишут.

И в самом деле, в той же «Правде» написали, что «Подгорного Н.В. Политбюро единогласным решением вывело из своего состава», но что послужило тому причиной, и каковы будут последствия — осталось тайной. Предметом досужих размышлений и сомнительных разговоров.

— Раз написано Н.В., значит, дела у товарища Подгорного так себе, — взвешенно сказал простой человек Женя Конопатьев.

Это он верно подметил. Всегда товарища Подгорного величали уважительно, по имени-отчеству, Николаем Викторовичем, а раз сократили до инициалов — симптом ещё тот.

— Говорят, за небрежность вывели, — продолжил Юрьев, но развивать тему мы не стали. Кто нам Подгорный, кто мы Подгорному?