И да, едва успели. Флегмонозный аппендицит проволочек не терпит. Перфорация, перитонит — зачем дожидаться? Завтра было бы поздно. Послезавтра — поздно с гарантией.

Доктор Мохаммед Риаз всю операцию стоял в углу, стараясь не смотреть на скверну — внутренности человека. Но я, разумеется, поблагодарил его за руководство операцией и выразил уверенность, что благодаря своевременно оказанной помощи больной поправится. Непременно поправится. Если на то будет благоволение Аллаха всемилостивейшего и всемогущего.

И мы вернулись в гостиницу. А убирать за нами — это уж пусть доктор Риаз решает. Тут ведь тоже проблема: окровавленные тампоны, бинты, сам аппендикс — нечисты. Ничего, тахарат избавит от скверны.

Нам тоже не помешает очиститься. Душ и мыло — и всё снова мило.

Я наказал Абдулу проведывать больного дважды в день. Мол, доктор Мохаммед Риаз, конечно, мудр, но нужно облегчить его труды. Проведывать, проводить перевязку и вводить больному гарамицин, по восемьдесят миллиграммов на одну инъекцию. У Пирогова гарамицина не было. А жаль.

Вот так, в трудах и прошло время. Глядь, а уже пора обеда.

— Где вы были, Михаил? — спросил Спасский. Карпов не спрашивал, победа над Тимманом его утомила. Он силен, Карпов, очень силен, но уж больно длинна дистанция.

— Знакомился с местным доктором. Мохаммедом Риазом. Обмен опытом. Советско-ливийское сотрудничество.

— Развлекались, значит.

— Это точно. Развлекался.

27 июня 1976 года, воскресенье

— Да, поучительное зрелище, — сказал Спасский.

— Так будет со всяким, кто покусится, — добавил Карпов.

Буря изрядно присыпала песком гитлеровские танки, и от этого картина стала еще более выразительной.

— Махмуд, давай!

Сержант навел на нас фотоаппарат, мой призовой «ФЭД», и сделал несколько снимков.

Буду показывать историческую фотографию: Сахара, почти полностью засыпанные танки, и великолепная четверка: Фишер, Карпов, Спасский, ну, и я тоже, да.

Помимо водителя, в «Газ-69» помещаются четверо. Один — впереди и трое на заднем сидении. В «ЗИМе», конечно, комфортнее, но и так хорошо. Вчера вечером договорились посмотреть пустыню, и вот сегодня на заре выехали.

Тишина и покой. Ветер слабенький, едва шепчет. По мере приближения восхода небо из черного стало синим, а там и светло-синим, а теперь, когда Солнце показалось целиком, белесое. Немного синьки и много мела. И солнце хоть и не поднялось высоко, а печёт. Не разгуляешься.

Пролетел самолет, заходит на посадку. Ан-24.

— Мы тут как мушкетеры в дюнах, — сказал Спасский. — Составляем заговор против кардинала

— Мушкетеры? Кардинал? — удивился Фишер.

— Мушкетеры — это хорошие парни. То есть мы — объяснил Карпов.

— А кто у нас кардинал?

— Генеральный секретарь ФИДЕ Радж Кяхир, который хочет наложить лапу на призовые, — сказал Спасский.

— Дырка от бублика ему, а не призовые, — категорически сказал Фишер. — Даже Каддафи ничего не может. Деньги перечислены на спецсчет, и будут распределены комиссией согласно купленным билетам, то бишь местам в турнире, — Фишер подналег на русский и обогатил свои знание сотней-другой выражений современного советского языка. — Иначе я бы сюда и не прилетел.