– Человек! – прогудел он, слепо глядя на Максима средоточием ветвей-глаз. – Мы избрали тебя выполнить миссию – очистить наш мир от завоевателей, уничтожающих наш дом! Мы дадим тебе всё, чем владеем сами, откроем тайны прошлого, дадим доступ к ресурсам и разрешим делать на наших землях всё, что ты пожелаешь! Согласен ли ты повести нас в бой?!

Максим проглотил ком в горле, выпрямился, понимая, что его ответ может стать приговором ему и всем, кто остался с ним.

– Я… согласен! Но мне нужны помощники.

– Твои соотечественники?

– В первую очередь.

– Мы не возражаем. Хотя не все твои соотечественники относятся к нам так же, как ты.

– Это исправимо. По лесу где-то могут бродить бойцы моей группы – трое, поможете их найти?

– Вне всяких сомнений. Нарисуйте их образы, и мы определим их местонахождение. Чёрный человек из числа наших обидчиков тоже с вами?

– Нет, он враг не только вам, но есть шанс изменить его поведение, поэтому я его отпустил.

– Он продолжает охоту на подвижных помощников нашей системы обслуживания, продолжает убивать и движется к ареалу нашего врага.

Максим невольно поёжился. Отпуская вожака боевиков СОА, он надеялся, что тот вникнет в ситуацию и начнёт жить по-новому. Однако надеждам майора, похоже, не суждено было сбыться. Русская пословица – горбатого только могила исправит – точно отражала суть вещей.

– Я проконтролирую его планы.

– Благодарим за понимание и… – Великан не договорил.

Впрочем, речью его общение с Максимом назвать было нельзя, скорее невербальным мысленным внушением, так как ни рта, ни лица в общепринятом смысле «мегадуб» не имел. Но Максим вполне понимал собеседника.

Внезапно в тёмном небе возникла туча, и на лес, на дуб-великан, на башню (которая оказалась скелетом высохшего дерева-гиганта) обрушился ливень из огромных насекомых!

Это были восьмилапые и четырёхкрылые псевдошмели!

Максим отшатнулся от их струи, спикировавшей на него, сорвался с башни… и проснулся, осознавая, что находится в шалаше, один, на мягкой подстилке из приятно пахнущих трав и «тростника», а в щели накидного полога из того же «тростника» в шалаш просачивается утренняя светлень.

Снаружи было тихо: переселенцы в мир леса ещё спали, утомлённые после вчерашней суеты. Так как связь с земным миром могла быть осуществлена только над бывшим лагерем боевиков, решили далеко от него не уходить, выбрали лесок неподалёку от полуострова, напомнивший родной смешанный лес где-нибудь под Брянском: в опоясывающем болотце растительном кольце росли «берёзы» и «ивы», «тополя» и «лиственницы», «сосны», «ели» и «клёны».

Правда, болотце с леском и здесь окружали многоходульные «мангры», которых Костя-ботаник назвал плантоидами, древесными роботами-защитниками, но и к ним «попаданцы» в мир леса уже начали привыкать. Вероятнее всего, Костя был прав в определении функций этих растительных экзотов: они действительно выполняли роль защитников основного населения леса, состоящего из гигантских «секвой», «фикусов», «баньянов» и «пальм». Лес отгородился ими от множества небольших болот, образовавшихся, вероятно, вокруг воронок, оставшихся, в свою очередь, от бомбардировок неких налётчиков в стародавние времена, когда в этих краях шла война, закончившаяся тысячи, а то и десятки тысяч лет назад.