— Киллерс будут звучать хорошо, — сказал парень.

— «Браун Шугэ», — настаивал водитель. «Стрит Файтин Мэн»[88]. Вам нужно загрузить туда Роллинг Стоунс.

— Некромантикс «Гаргойлы над Копенгагеном»[89], — добавил парень. — Если вы сможете достать его на 45.

— Джерри Ли Льюис[90]. В каждом Рок-Ола должен быть Джерри Ли. Он настоящий Киллер. Джонни Кэш[91] …Уоррен Смит[92] …Карл Перкинс. Лемми и его Моторхэд[93].

Бастер закончил наливать пинту «Гиннесс», которую он начал пять минут до этого, когда он осознал, что в помещении был ирландец. Он передал ее парню.

— Что ты думаешь об этом?

Юноша проглотил треть стакана, улыбнулся и поднял его как тост.

— Это отличное пиво. Спасибо.

Водитель улыбался, но очень спешил забрать вурлитцер.

— Давай, — сказал Терри. — Возьми стакан. Допьешь в фургоне.

Терри стоял снаружи, когда они уезжали, скрестив руки на груди, смотря вверх и вниз аллеи перед тем, как зайти внутрь и закрыть дверь. Он открыл коробку с записями, которую он принес этим утром и разложил песни по барной стойке. Рок-Ола горел ярче, чем полоски света, которые пробивались внутрь с улицы, смещая фокусную точку клуба. Он стоял здесь светясь и терпеливо ожидая. Это была гениальная работа в «пламенеющем» стиле, в которой просачивалась уверенность, кипела очень радостным дыханием, имела стабильное сердцебиение, биение джазового танца, массы вращения, качания, танца рэггей. Это была Америка в своем лучшем вульгаризме, отказывающаяся извиняться или признать поражение, лучшая сторона свободной от коммунизма страны. Это действительно стоило денег, Терри видел стиляг в барах во время своей молодости, десятки стиляг 45-ых, песни рок-н-ролла каждый знал наизусть, ранние записи стиля мод, появление его собственной музыки, история его жизни, нацарапанная на черной пластинке, пересекающих желобки и делая свою отметку, и вот он теперь со своим собственным музыкальным автоматом. Это было невероятно. Трудно поверить. Словно он его сделал таким большим. «Такси «Дельта» переезжала. Это было важнее.

Он пришел, подготовив середину 45-ых, у которой нужно было дома сделать отверстия, и каждую из них он тщательно вычистил, подписал имена исполнителей и названия песен на полосках с карточками, вдруг осознав, что ещё не уверен, как расставить их в автомате. У него с собой было сорок песен, но оставалось ещё много свободного места. Это было только начало, поэтому он не беспокоился о каком-либо порядке, загрузил их так, как они попадались ему в руку. Как только это было сделано, он направился к барной стойке, чтобы налить себе ещё пинту, вернулся к музыкальному автомату и сделал свой первый выбор. Он отошел и ждал когда заиграет «Девушка скинхед», улыбнулся, когда иголка установилась, и он мог видеть, как Эйприл направляется к нему, знакомый всплеск волнения, поднимающегося и наполняющего его невинным счастьем, которое могла дать только музыка или женщина.

Терри сидит на насыпи за пределами станции Брентфорд — ждет Эйприл — вытянул правую ногу перед собой словно любуется своими манжетами на брюках — но в основном он смотрел на шарик света, кипящий на своих «мартинсах» от ДМ — он чувствует как жарко его пальцам на ногах — и он рад, что здесь небольшая тень — кустарники колючек и дикорастущая трава заполняют берег за насыпью — семена и пыльца подлетают вместе теплыми воздушными потоками — палящий солнечный луч обжигает щебеночный спуск, ведущий вверх мимо Кингс Армс — бар закрыт — за матовым стеклом виднеются очертания людей — и на станция никого нет — он осматривается вокруг — с надеждой — затем снова опускает взгляд на свою ступню — он снова хорошенько начищает свои ботинки — и он носит именно «Брутус» — сделал особую стрижку — вчера — у упитанного потного парикмахера прямо за углом своего дома — фотографии окружного прокурора на стенах — сладкий запах «Брил-крима» — он носит подтяжки — почтенный «харрингтон» свернулся на стене — бросает взгляд на железнодорожные пути — на часы на перроне — и Эйприл должна быть уже с минуты на минуту — если она вообще появится — и он достает свой пиджак — смахивает несколько стручков — поднимает один из них и изучает рассыпавшиеся семена — встает с насыпи и смотрит вверх на плотину — выбрасывает стручок в заросли — идет легким шагом к железной дороге и вглядывается вдоль линии по направлению к Сайон-Парк и Хаунслоу — стоит на краю перрона — балансируя — следует за тлеющими угольками, катящимися вдоль железнодорожных путей — след охлаждающего золота — ему быстро становится скучно — идет обратно к насыпи — пинает ее несколько раз — представляет себя в Шед, стараясь лягнуть посильнее — осознает, что пачкает начищенные ботинки — поднимается наверх — надевает свои подтяжки — закрывает глаза и размышляет о том, что такое быть космонавтом в космическом пространстве