— Послушайте, я не собираюсь разрушать ваши иллюзии, — сказал он. — И я тоже понимаю деликатность ситуации. Но если вы позволите, я изложу вам некоторые свои соображения о так называемых фактах, ведь на мои представления не влияют неколебимые традиции.

Он помолчал, давая Валю время взять себя в руки.

— Если вы спросите меня, — продолжал профессор, — то я скажу, что очаровательная вещица, которая хранилась в вашей часовне последние сто пятьдесят лет — поддельная чаша. Вы должны знать, что наши предки были простыми людьми, вещи у них были простые, и они не принимали никаких особых мер предосторожности в отношении своих сокровищ. Думаю, наша поддельная чаша — последняя в своем роде и совершенно не такая, какой была первая. Настоящая чаша осталась в памяти и хранится, возможно, где-то далеко от глаз, тогда как ее великолепная подмена заняла ее место, чтобы привлекать любопытных и, конечно же, воров.

Валь тяжело вздохнул.

— Понятно. Вы хотите сказать, что первая чаша слишком ценная вещь, чтобы выставлять ее напоказ?

— Вы правы… Помните мародеров типа вашего великого патриота Кромвеля? Подобных примеров мне известно не так уж мало. Я специально интересовался. Собственно говоря, о вашей чаше тоже можно кое-что поведать. Например, во времена Ричарда II ее как будто украли, а потом украли сразу после Реставрации. Однако Гирты не понесли наказания, как непременно случилось бы, будь чаша в самом деле украдена. В указе королевы Анны ваша семья еще раз объявляется хранительницей уникальной реликвии.

Он помедлил, давая Валю время осознать услышанное.

— Профессор — истинный сын своей страны. Он знает о нас больше, чем мы знаем о себе, — усмехнулся Кемпион.

Валь откинулся на спинку кресла.

— Но если эта чаша поддельная, как вы говорите, то почему не дать ворам, кто бы они там ни были, украсть ее?

Мистер Кемпион покачал головой.

— Нет. Они сразу же определят время ее изготовления. А потом, поняв, что получили подделку, продолжат поиски. Они не остановятся. Нет. Будем следовать первоначальному плану. Надо приманить щуку и поймать ее на крючок.

— Понимаете, мистер Гирт, — поддержал Кемпиона профессор, — любой квалифицированный вор быстро во всем разберется. А насколько я понимаю, мы имеем дело со знающими людьми. Едва чаша окажется у них в руках, они сделают выводы, к которым пришел я. К несчастью, некоторые средневековые авторы описывали чашу, так что современным исследователям докопаться до истины гораздо проще, чем их средневековым предшественникам.

— Старина, не будьте таким мрачным, — вмешался Кемпион. — Имейте в виду, мы опережаем наших противников. Не больше пяти человек на всем свете знают о существовании второй чаши, и чтобы сохранить тайну, придется сражаться за поддельную как за настоящую.

— Понятно, — вздохнул Валь. — Ну, а где же настоящая чаша? Вы не знаете?

— Я не англичанин, — кашлянул профессор, — поэтому, наверное, не имею права высказывать предположения, но мне кажется очевидным… если учесть средневековое мышление… что вы обо всем узнаете, когда вам исполнится двадцать пять лет.