– Но не вы.

– Нет, не я. Чейз, моя жизнь прекрасна. Лучшего не стоит и желать. Но будь у меня возможность начать все сначала, я, скорее всего, пошла бы по вашему пути. Вы счастливая женщина, но, возможно, еще не знаете об этом.

В разрыве облаков мелькнул голубой океан.

Мы послали сообщение о нашем прибытии Селотте и Касселю. Примерно через час после отлета со станции я взяла курс на Боркарат, их родную планету, велела Алексу и Джамбри пристегнуться – и скользнула между измерениями.

Один из недостатков подобных путешествий состоит в полном отсутствии связи на протяжении полета. Если бы «немые» посоветовали Килгору засунуть свои дипломатические инициативы себе в задницу, он не смог бы сообщить нам об этом.

Глядя на серые сумерки межпространственного мира, Цирцея в очередной раз сказала мне, что ей всегда этого хотелось.

– Не в таких обстоятельствах, конечно. Но здесь все так странно…

– Как жилось при бандаре? – спросила я.

– Когда он умер, я была подростком. Многие, естественно, ненавидели его. Увы, я не придавала особого значения политике. Люди рисковали собой, пытаясь избавиться от Клива, а я училась в школе, и больше ничего. Мальчики и физика – вот все, что меня волновало. Не обязательно в этом порядке. – Она застенчиво улыбнулась.

– Наверное, все облегченно вздохнули, когда его не стало?

– Если честно, мне кажется, что при Кливе было лучше, чем сейчас, – прежде всего потому, что правительство Килгора более коррумпировано. Не поймите меня превратно: я вовсе не говорю, что хотела бы возвращения Клива. Но все делают вид, будто мир черно-белый, хотя на самом деле это не так.

Бо́льшую часть времени она пребывала в приподнятом расположении духа, но иногда становилась серьезной и сосредоточенной, чему, конечно, способствовала и лежавшая на ней ответственность. Впрочем, познакомившись с Цирцеей поближе за время долгого полета, я поняла, что ее мучают вовсе не последствия возможной неудачи, – в сущности, она выглядела уверенной в успехе. Если эти создания действительно могли читать мысли друг друга, и ее тоже, они наверняка поняли бы, что поставлено на карту. К тому же они, должно быть, обладали куда большей способностью к сопереживанию, чем люди. Неужели они стали бы наблюдать со стороны, как гигантская катастрофа уничтожает сотни миллионов жизней, если могли без особых усилий предотвратить ее?

Нет, дело явно было в другом, скорее всего, как ни странно, в прозаичных мыслях об ушедшем времени, об упущенных возможностях, о потерях, которые случаются у каждого. Куда ушла молодость?

Вероятно, я слишком много думала о приближающейся вспышке гамма-излучения. Цирцея могла совершенно спокойно заметить: независимо от того, чем все закончится, в один прекрасный день мы будем готовы отдать что угодно за возвращение в то время, когда мы сидели вместе на мостике и жевали сэндвичи с джемом – вот как сейчас. Это вовсе не означало, что Цирцею ничто больше не заботило: она просто жила сегодняшним днем, как и все, кого я знала.

Джамбри тоже не позволял себе слишком много размышлять о важности предстоящей миссии.