— Так, значит, торговец полотном, там напротив, очень ученый?
— Он такой же большой патриот, как и ученый. Это старый галл, как он сам называет себя. Иногда, — добавил Жорж, слегка покраснев, — я слышал, как он не раз говорил своей дочери, с гордостью обнимая ее: «Ты истая дочь галла!»
В эту минуту старик Морен и Жорж услышали стук в дверь первой комнаты.
— Войдите! — сказал Жорж.
Кто-то вошел в соседнюю комнату.
— Кто там? — спросил Жорж.
— Я, Лебрен, — произнес чей-то голос.
— О, это почтенный торговец полотном, о котором мы только что говорили. Это старый галл, — проговорил вполголоса старик. — Иди же скорее встречать его, дитя мое, и запри дверь.
Жорж, смущенный и удивленный этим визитом, вышел из комнаты и очутился лицом к лицу с Мариком Лебреном.
Глава III
Лебрену было около пятидесяти лет, хотя он казался моложе. Его высокий рост, сильная мускулатура шеи, рук и плеч, гордая осанка и смелый поворот головы, его широкое, энергичное лицо, голубые глаза с прямым и проницательным взглядом, густые светло-каштановые волосы с легкой проседью, низкий лоб, точно изваянный из мрамора, — все это представляло типичные черты бретонской расы, среди которой до наших дней сохранились почти в чистом виде галльская кровь и галльский язык. На полных красных губах Лебрена играла улыбка, отчасти добродушная, отчасти лукавая и насмешливая. Одет он был в просторное синее пальто и серые панталоны.
Жорж Дюшен, удивленный и немного смущенный этим неожиданным посещением, молчал, ожидая, когда заговорит. Лебрен. Последний сказал ему:
— Господин Дюшен, вы были посланы вашим хозяином для производства различных работ в моей лавке. Я был очень доволен вашим умением и вашей сообразительностью.
— Вы доказали это своим благосклонным отношением ко мне.
— Вы сами завоевали его, я видел, что вы трудолюбивы, стремитесь к знаниям. Я знал еще нечто большее. Как и все наши соседи, ваше примерное отношение к старику деду, который живет в этом доме пятнадцать лет….
— Милостивый государь, — возразил смущенный этими похвалами Жорж, — мое отношение…
— …совершенно естественно, не так ли? Вы работали у меня в лавке в продолжение трех месяцев. Очень довольный нашими отношениями, я сказал вам вполне искренне: «Господин Дюшен, мы с вами соседи. Приходите же ко мне по воскресеньям или в другие дни после работы. Вы доставите мне удовольствие, большое удовольствие».
— Действительно, господин Лебрен, вы говорили мне это.
— И тем не менее, господин Дюшен, вы ни разу не были у меня.
— Прошу вас, господин Лебрен, не приписывайте этого ни неблагодарности, ни тому, что я забыл вас.
— А чему же это приписать?
— Господин Лебрен…
— Подождите, господин Дюшен, будьте откровенны… Вы любите мою дочь?
Молодой человек задрожал, побледнел, затем покраснел и после некоторого колебания ответил Лебрену тихим голосом:
— Это правда. Я люблю вашу дочь.
— Так, значит, окончив работу, вы ни разу не были у нас, боясь, что любовь ваша усилится?
— Да, господин Лебрен.
— Вы никогда не говорили о своей любви моей дочери?
— Никогда.
— Я это знал. Но почему же у вас не было доверия ко мне, господин Дюшен?