«Сержант, мне надо воспользоваться вашим грузовиком!» – кричит ему в лицо Трев.

«Прочь с дороги, ниггер», – отвечает ему Уилсон и сбивает с ног. Потом вновь начинает выкрикивать какую-то чушь. Никто не обращал на него никакого внимания, да и кричал он недолго, потому что Тревор Доусон вскочил, как черт из табакерки, и уложил его на землю.

Трев умел бить сильно, и чуть ли не все после его удара оставались на земле, но у этого козла голова оказалась крепкой. Он поднялся, кровь лилась изо рта и носа, и сказал: «За это я тебя убью». Что ж, Трев ударил его в живот, тоже со всей силы, а когда Уилсон согнулся пополам, я сцепил руки и рубанул ему по шее, прямо скажу, от души. Трусливый поступок, конечно, бить человека сзади, но отчаянная ситуация требовала отчаянных мер. И я бы солгал, Майки, если б сказал, что не получил удовольствия, глядя, как этот сукин сын тыкается мордой в землю.

Рухнул он, как бычок, которого хватили обухом по голове. Трев подбежал к грузовику, завел двигатель, развернул так, чтобы передний бампер смотрел на фасад «Черного пятна», но не на дверь, а левее. Врубил первую передачу, нажал на газ и поехал, набирая скорость.

«Берегись! – заорал я людям, толпящимся у клуба. – Берегись автомобиля!»

Они рассыпались в разные стороны, как перепелки, и просто удивительно, что Трев никого не зацепил. В стену он врезался на скорости, наверное, тридцать миль в час и крепко приложился лицом к баранке. Я видел, как кровь лилась у него из носа, когда он тряхнул головой, чтобы прочистить мозги. Он включил заднюю передачу, отъехал на пятьдесят ярдов и вновь погнал грузовик на стену. «ХРЯСТЬ!» Ржавая жесть, из которой были сделаны стены «Черного пятна», не выдержала, целая секция упала внутрь. Оттуда вырвались языки пламени. Каким образом в клубе кто-то еще мог остаться живым, я не знаю, но остались. Люди гораздо крепче, чем кажется, Майки, и, если ты в это не веришь, посмотри на меня, цепляющегося за кожу этого мира ногтями. Клуб превратился в вонючую печь, его заполнял дым и языки пламени, но люди толпой ринулись наружу. Их было так много, что Трев не решился вновь подать грузовик назад, боясь кого-нибудь задавить. Он выскочил из кабины и подбежал ко мне, оставив грузовик на месте.

Так мы и стояли, глядя, как догорает наш клуб. Все заняло не больше пяти минут, а тогда казалось, будто прошла вечность. Последние человек десять выскочили из клуба все в огне. Люди их хватали, катали по земле, сбивали пламя. Заглянув внутрь, мы видели и других, тех, кто пытался выйти, но мы знали: им это уже не удастся.

Трев вновь схватил меня за руку, а я изо всех сил сжал его ладонь. Мы стояли, держась за руки, как сейчас мы с тобой, Майки, он – со сломанным носом, кровь льется по лицу, веки опухли, глаза превратились в щелки – и смотрели на этих людей. В ту ночь мы видели настоящих призраков, мерцающие силуэты мужчин и женщин, окруженных огнем, идущих к пролому в стене, который проделал Трев грузовиком сержанта Уилсона. Некоторые протягивали руки, словно в надежде, что кто-то их спасет. Другие просто шли, уже из ниоткуда в никуда. Их одежды пылали. Их лица таяли. И один за другим они падали и исчезали из виду.