— Ты же помнишь, как мы… — начинаю переживать и мну от нервов простынь. — Ну, переспали недавно.

Максим щиплет меня за бок и недовольно ворчит.

— А я мог забыть?

Парень посмеивается, припоминает мне как это было и сколько раз, он хотел это повторить. Я же краснею.

— Ты спросил сколько парней у меня было до тебя, — говорю на выдохе, сразу почувствовав как Максим напрягся.

— Марин, ты не обязана отчитываться. Мне не очень приятно об этом думать, но ты имела полное право спать с кем… — отлипает он от меня и тоже переворачивается на спину. — Сука, как же тяжело это говорить! — рычит он. — С кем хочешь. Я козел, что наехал на тебя. Я просто приревновал, поэтому наговорил всякое.

Приятно слышать, что он осознал, что был не прав. Неужели начал меняться в лучшую сторону?

Хотелось бы верить. Хотя я буду любить его и таким.

— У меня не было других парней, — с замиранием сердца признаюсь я. — Был только ты и все.

Длится долгое молчание, которое оглушает, я слышу его тяжелое дыхание, но он по-прежнему продолжает неподвижно лежать, переваривая услышанное.

— Нет, не понял. Ты не была девственницей, — потом его дыхание замирает. — Подожди, тебя изна…

— Нет, нет, нет! — принимаю сидячую позу, закрывая лицо руками. — Ты не понял!

— Марин… — угрожающе хрипит Котов, убирая мои руки, но я всеми силами стараюсь от него отвернутся.

— Очень сложно об этом говорить…

С каждым словом дышать становится тяжелее и тяжелее. Мне стыдно в этом признаваться, но я больше не могу ему врать, мне жизненно необходимо все рассказать. Признаться. Покаяться. Возможно он осудит, отругает, но больше я молчать не хочу.

Парень почти вплотную дергает меня за плечи, пока я собираюсь с мыслями, что оказывается очень сложно.

— Не томи, а то я уже столько всего представил, что лучше бы тебе рассказать все как есть, — злобно ругается он, продолжая меня трясти.

— Я была в тебя влюблена еще подросткового возраста, — отвечаю шёпотом, сжимая крепко кулаки.

Переживаю. Говорить такое оказывается очень непросто, но без этого признания никак не обойтись. Нам необходимо во всем разобраться, он должен знать, что я натворила, чтобы меня это больше не беспокоило.

Максим отпускает меня, но даже без включённого света я подмечаю, как обеспокоено он на меня смотрит, словно я признаюсь ему в ужасных вещах. Впрочем, так оно и есть.

— Я понял это в тот момент, когда ты заявилась ко мне в комнату и пыталась соблазнить, — дёргано кивает. — Честно скажу, я тогда офигел.

Еще как пыталась… Я думала, что он примет меня с распростертыми объятиями, я думала, что признаюсь ему о нашей ночи ещё тогда. Я предполагала, что возможно, он ничего не помнит, но надеялась на лучшее.

На самом деле я была той ещё дурочкой. Я не должна была лезть куда не стоит.

— За день до этого у тебя дома была вечеринка, помнишь?

Решаю начать издалека, а у самой картинки перед глазами, я отлично помню тот вечер, словно это было вчера. Я долго готовилась, была при полном параде, так переживала, что руки тряслись.

— Да, я тогда так нажрался, что на ногах еле стоял, — хмурится он. — Отец, сука, начал оскорблять мою мать и, хотя я ничего о ней не знаю, забухал.