Как-то так получилось, что от меня он ни разу не получал в нос, ведь при всей его настойчивости, он в качестве оружия использовал «слово», а не «дело», чем отличались многие другие Одарённые курсанта. И мне хватало стычек с более борзыми и менее умными, чтобы выплескивать своё недовольство еще и на Пашку.

Более того, со временем я даже к нему привык. Выслушивать его далеко идущие планы по прекрасному карьерному будущему инквизитора Ордена Войны Павла Смирнова-Воронцова было забавно. Ну и что, что для Ордена Войны его потенциальный Дар не подходил — всегда есть возможность сменить Сущность, либо развиться в боевого ментата, силой мысли взрывающего головы у богопротивных Демонов!

В общем четыре года мы жили вместе в одной комнате и жили, нужно сказать вполне дружно.

— Пожри тебя Хаос, Ноунейм! Встань при появлении будущей гордости Инквизиции! Великого и Ужасного Брата Павлуса! — с порога заорал Смирнов, зафигачив ногой по железной спинке кровати.

— Пашка, не бузи! — я даже и не подумал подняться.

— Эх, никакого уважения к Святой Инквизиции! — сокрушенно покачал головой товарищ, но подошёл и протянул руку для приветствия.

Я уселся, приподнял задницу и пожал руку. А вот подошедшего Тадаси я с удовольствием приобнял. К японцу я испытывал тёплые чувства из-за его жизненной позиции. Нет, Пашка мне тоже нравился, но японец был каким-то цельным?

Кроме этого, на всех Каникулах, Линия Минамото не опускалась до изменения идеологии своего питомца. Они просто учили его драться, используя весь тысячелетний опыт Линии. Имея великолепных инструкторов ближнего боя в Академии, знания Линии сделали из Накамура великолепного бойца, который вкупе со своим Даром станет, наверняка, страшным противником для любого врага.

Именно на почве любви к хорошей драке мы и сошлись. Каждый раз после прибытия японца с каникул, мы запирались в спортзале и не отпускал Тадаси до тех пор, пока не вытягивал из него всё выученное до последней капли. Да, честно говоры, он и не был против.

Японец был вторым человеком в Академии, который мог противостоять мне не ринге и вне. После Семёна Ржевского. Как правило, «физики», учитывая свою специфику изначально делали упор на физическую подготовку. При том, что воспитание курсантов не отличалось никак, «энергетики» предпочитали тратить своё немногочисленное свободное время на что-то более приятное чем спортзал и бесконечные спарринги.

Я же, не имея ни малейшего представления о природе своего Дара принял единственное, по моему мнению правильное решение. Я постарался быть лучшим во всех дисциплинах одновременно. Хоть в сутках было всего двадцать четыре часа, я исповедовал теорию нашего преподавателя по стрельбе капитана Веласкеса — «На том свете отоспитесь… Господа».

Видя мои успехи, все пророчили мне Дар «физика». Я знаю, существовал даже подпольный тотализатор на «Дар Ноунейма», в котором скучающие курсанты делали свои ставки. Насколько мне известно, вероятность получения «физика» там была сильно выше.

— Ах вот значит как? — обиделся Пашка. — Брезгуешь обнять Инквизитора? Или боишься?