И тут, с неожиданностью, заставившей Сюзанну вскрикнуть, пальцы Мими сомкнулись на ее запястье так, что стало больно. Она могла отдернуть руку, но не успела: давно забытые запахи заполнили ее голову. Пахло нафталином, старой бумагой и лавандой. Запах из шкафа. И вместе с ним осознание того, что Мими как-то проникла в ее голову и пробудила там этот запах.

Нарастающая в ней паника померкла перед видением, которое пришло вслед за звуком. Это был туманный калейдоскоп, постоянно меняющийся у нее перед глазами. Быть может, там и были какие-то цвета и фигуры, но она не могла их различить.

Это, как и запах, было делом рук Мими. Этот узор был для нее жизненно важен, потому она и тратила последние силы, пытаясь передать его Сюзанне.

Но она ничего не понимала.

– О Боже, —раздался сзади голос сестры.

Вторжение разрушило усилия Мими, и калейдоскоп исчез. Рассыпавшись вихрем разноцветных брызг. Сюзанна продолжала смотреть в лицо Мими, которая вдруг потеряла все свои силы, выпустила руку внучки и закатила глаза. Из ее рта пополз ручеек темной слюны.

– Подождите, пожалуйста, за дверью, – скомандовала сестра, нажимая кнопку вызова над кроватью.

Сюзанна отошла к двери, шокированная звуками, которые издавала Мими. Вошла вторая сестра.

– Вызовите доктора Чая, – сказала ей первая. Потом обратилась к Сюзанне. – Пожалуйста, подождите снаружи.

Она послушалась; пора было уступить место специалистам. В коридоре было полно народу, и она нашла место присесть только в двадцати ярдах от палаты.

Ее мысли, как слепые бегуны, в беспорядке метались туда-сюда. Она снова и снова вспоминала спальню Мими на Рю-стрит; шкаф вставал над ней, как некий грозный и мстительный дух. Что бабушка хотела напомнить ей этим запахом лаванды и странным калейдоскопом? Что она еще может сделать?

– Вы Сюзанна Пэрриш?

На этот вопрос она могла ответить.

– Да.

– Я доктор Чай.

Лицо доктора было круглым, как торт, и таким же невыразительным.

– Ваша бабушка, миссис Лащенски...

– Что?

– ...она в очень плохом состоянии. Вы ее единственная родственница?

– В этой стране единственная. Мои отец и мать умерли. У нее есть еще сын в Канаде.

– Вы знаете его координаты?

– У меня нет с собой его телефона... но я могу узнать.

– Думаю, ему нужно сообщить.

– Да, конечно. Но что... в смысле, вы можете мне сказать, сколько она еще проживет?

Доктор вздохнул.

– Кто знает? Когда ее привезли, я думал, что она не доживет до утра. Но она дожила. И так уже три дня. Удивительная стойкость, – он прервался, глядя на Сюзанну. – Знаете, по-моему, она дожидалась вас.

– Меня?

– Да. Из всего, что она говорила здесь, можно было разобрать одно – ваше имя. Думаю, она не хотела отходить, не поговорив с вами.

– Понимаю.

– Должно быть, вы очень важны для нее. Хорошо, что вы приехали. Знаете, многие старики умирают здесь совсем одни. Вы где остановились?

– Пока нигде. Поеду в отель.

– Тогда сообщите ваш телефон, чтобы мы могли позвонить в случае чего.

– Конечно.

Он кивнул и оставил ее среди снующих посетителей.

Мими Лащенски не любила ее. Как такое могло быть. Они были закрыты друг для друга. Мими ни разу не видела ее взрослой. И все же доктор Чай был прав. Бабушка зачем-то ждала ее.