— Всего две ступеньки, давай, ты сможешь! — Я попробовала отцепить от себя одну руку и положить на перила, но она сползла и шлёпнула меня по бедру. Ох, малиновый, я все запомню — и репей, и объятия, и руку. Вот откачаю тебя, а потом ты узнаешь, насколько злопамятными бывают ведьмы.

Перешагнув порог лавки, я поняла, что спокойная жизнь нашего городка закончилась именно сегодня. На прилавке дымились колбы, тут же разлилось резко пахнущее зелье, по полу валялись веточки разных трав и разбитые склянки, а на краю высокого табурета лежал раскрытый гримуар.

— Мариша! Кого ты там привела? — из-за прилавка показалась растрёпанное, но жутко довольное лицо старухи. — Ой, какой мальчик! Веди сюда, мне нужно три волоса мужчины в расцвете сил!

Старуха как-то нетвердо вышла из-за прилавка и, чуть покачиваясь, прошагала к нам сама. Уже было подняла руку к волосам малинового, но тот вдруг встрепенулся.

— А ну, руки убери, ведьма, — сказал он твёрдо и если бы в конце не перешёл почти на писк, моя старуха, наверное, даже бы отступила. Но голос его сгубил.

— Цыц! — она лихо ухватила его за волосы и резко дёрнула.

— Аааа! — крик мне на ухо тоже был ошибкой, я тут же отпрыгнула, а малиновый от слабости упал на колени. Старуха же победно улыбнулась и, потрясая приличным клоком светлых волос, опять прошествовала за прилавок. Отсчитала три волосинки и остальное брезгливо бросила в сторону.

— Госпожа Блакли, а что вы опять творите? — у меня закралось сомнение относительно безобидности зелья, в котором нужны волосы. Подпаленные волосы, потому как она их зажгла прямо над миской.

— Мариша, я тебе говорила, что это война, а на ней все средства хороши, — она деловито отпила из Огюста, насыпала ещё чего-то в миску и спокойно продолжила. — Открыла последний раздел гримуара — для особых случаев.

— Это тот, в котором экспериментальные заговоры… опробованные на каком-то лысом конюхе, который, кажется, после них и облысел? — тихонечко уточнила я.

— Замечательный раздел, столько полезного, а главное последствия такие непредсказуемые, — с улыбкой проговорила ведьма. — Всё-таки мои прабабки знали толк в таких вещах.

Над миской полыхнуло зелёным. Ведьма распростёрла руку над ещё дымящейся посудиной и начала шептать. И зачем я её три дня сдерживала? У неё наоборот сил прибавилось, теперь она все неопробованные заговоры проверит.

Старуха закончила своё дело, ещё отпила из Огюста и вместе с миской пошла в нашу лабораторию-кухню. Ладно, потом с ней поговорю, как-нибудь, когда она закроет экспериментальный раздел гримуара. Становится лысой во имя ведьминских экспериментов, как несчастный конюх, я не собиралась.

С пола послышался стон, я, наконец, опомнилась и перестала сверлить дверь кухни взглядом. Сдернула с себя плащ и поспешила к малиновому, который вольготно лежал на полу, закинув руку за голову. Не успела я присесть рядом, он заговорил.

— Мариша… — заговорщики улыбнулся он. — А ты точно ведьма? Разве ведьмы бывают такими милыми?

Несмотря на расслабленный вид, малиновый был бледен, а глаза лихорадочно блестели. Рука, что он протянул к моим волосам, немного подрагивала. Его лоб был влажным и холодным. Все-таки яд действует, но почему-то не так, как должен был. Его что-то сильно тормозило и это явно не мой заговор, иначе было бы больше сознательности и стонов — боль он совсем не притуплял. Обычно так с ядами действует алкоголь или зелье какое-нибудь. Мои руки тоже начали подрагивать. Яд точно в организме, но теперь, когда неизвестно чего выпил малиновый, дозу антидота сложно рассчитать и все может закончиться плохо.