Несколько секунд в проеме было тихо и гулко, а потом темнота взвизгнула и расхохоталась в лицо Кляпову. Хохот, впрочем, тут же оборвался.

Никита бросился к дверному проему, нацепив на ходу очки, чтобы не вписаться ненароком в косяк. Вспыхнул свет, поплыли смутные тени. Комната была пуста. В углу криво торчало какое-то металлическое сооружение, напоминающее огрызок койки. А рядом на полу лежала книга. Увесистый серый томик с золотым тиснением.

Никита приблизился и почему-то присел перед книгой на корточки. Как перед костерком. Взял в руки, прочел название, удивился, раскрыл с трепетом. Ошеломленно полистал, затем снял очки и принялся лихорадочно их протирать. Надел снова. Медленно пролистал всю книгу от начала до конца и поднял застывшее лицо.

– Возможно… – процедил он, а в глазах у самого плавилось страдание. – Я вполне допускаю, что даже творения лучших наших умов для вас – не более чем набор серых пятнышек… что лишь некоторые, самые гениальные строки достойны пощады…

Кто-то нежно тронул его за плечо, и Никита оглянулся.

Перед ним стояла кукла Маша.

… Ах, если бы он тогда потерял сознание! Но Никите Кляпову было отказано даже в этом. Дальше предобморочной слабости дело не пошло. Он так и не смог отбиться от нежных четырехпалых ручек белесого безликого страшилища. С плотно зажмуренными глазами, извиваясь в тщетных попытках отползти, он чувствовал, как эти ручки лезут к нему под рубашку и довольно сноровисто управляются с пуговицами брюк.

– Не надо… – рыдал он. – Только не это… Я не хочу…

И, видит Бог, это была чистая правда. Ничего подобного Кляпов не хотел. Но тут, к ужасу Никиты, мужское его начало предательски встрепенулось в ласковых пальчиках и повело себя вполне самостоятельно.

– Нет… – стонал Никита. – Не сметь!

В гробу оно видело его приказы. Внезапно Кляпову вспомнилось, что в момент прощания с жизнью нечто подобное бывает и с висельниками. Он разжал на секунду веки, увидел движение мощного, как дирижабль, бедра, дернулся из последних сил, но был оседлан. Дальше уже пошла агония.

– Да… Да… – всхлипывал он. – Я… понимаю… Я готов… пройти… и через это…

А вокруг ржали, взвизгивали и ухали черные дверные проемы.

– Да что за базар-вокзал? – в недоумении спросил Крест, берясь обеими руками за края люка и осторожно выглядывая из тарелки.

– С новеньким знакомятся, – процедил Василий. Он сидел на корточках в одной из неглубоких ниш и выкладывал капсулы из лопнувшего пластикового мешка. – Ты мне лучше скажи, почему скрипота молчит!

Под скрипотой имелся в виду люк летающей тарелки, так, кстати, до сих пор и не закрывшийся.

Отверзлись вещие зеницы…

Александр Пушкин

Каким образом Никите Кляпову удалось выбраться из дьявольского здания, он не помнил. Кажется, пытался выброситься в окно, а дальше… А дальше в памяти зияла дыра. Во всяком случае, опомнился Никита, лишь оказавшись снаружи. Пятиэтажка сияла огнями. Яркие цветные пятна окон, проплавившие сумрак, представились ему на секунду отверстыми топками адских печей. В одних топках пламя еле тлело вишнево-розовым, в других полыхало желтым, а кое-где окрашено было в бледно-фиолетовые денатуратные тона. Там, должно быть, использовался пропан… Судя по взвизгам и выкрикам, в доме продолжали бесноваться и ликовать.