Вскоре она нашла дверь, о которой говорил ей алетиометр. На ней висела табличка «Лаборатория по изучению скрытой массы», а под этим кто-то нацарапал буквы R.I.P. [1]. Другая рука подписала снизу карандашом: «Руководитель — Лазарус».

Это ничего Лире не объясняло. Она постучала, и женский голос ответил:

— Войдите.

За дверью оказалась маленькая комнатка, загроможденная шаткими штабелями папок и книг; белые доски на стенах были испещрены цифрами и формулами. К двери с внутренней стороны был пришпилен рисунок, похожий на китайский. Через открытый проем в глубине Лира увидела вторую комнату, где стояла в тишине какая-то сложная антароаппаратура.

Лира слегка удивилась тому, что ученый, которого она искала, оказался женщиной; но алетиометр не обещал, что это будет мужчина, а от здешнего мира, в конце концов, можно было ждать всего. Женщина-ученый сидела у прибора с маленьким стеклянным экраном, на котором светились цифры и рисунки, а перед ней, на подносе из слоновой кости, лежали маленькие грязноватые кубики с нарисованными на них буквами алфавита. Она ткнула пальцем в один из них, и экран погас.

— Ты кто? — спросила она.

Лира притворила за собой дверь. Помня о предупреждении алетиометра, она собралась с силами и сделала то, чего в обычных условиях от нее трудно было добиться: сказала правду.

— Я Лира Сирин, — ответила она. — А вас как зовут?

Женщина поморгала. Лира решила, что ей, наверное, под сорок: она выглядела чуть старше, чем миссис Колтер, у нее были короткие черные волосы и румяные щеки. Под ее расстегнутым белым халатом виднелись зеленая рубашка и синие холщовые штаны, которые, похоже, были излюбленной одеждой многих обитателей этого мира.

Когда Лира задала свой вопрос, женщина провела рукой по волосам и сказала:

— Что ж, ты — это вторая неожиданность за сегодняшний день. Я доктор Мэри Малоун. Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне про Пыль, — ответила Лира, поглядев по сторонам и убедившись, что больше в комнате никого нет. — Я знаю, что вы о ней знаете, и могу это доказать. Пожалуйста, расскажите.

— Про пыль? О чем это ты?

— Может быть, вы называете ее по-другому. Она состоит из элементарных частиц. В моем мире ученые называют их частицами Русакова, но чаще говорят о них просто как о Пыли. Эти частицы нелегко обнаружить, но они приходят из космоса и оседают на людях. Правда, на детях их почти нет. Больше всего на взрослых. А еще одну вещь я узнала только сегодня: я была в музее недалеко отсюда и видела там старые черепа с дырками вроде тех, что делают тартары, и вокруг них было гораздо больше Пыли, чем вокруг другого черепа, в котором нет такой дырки. Когда был бронзовый век?

Женщина смотрела на нее широко раскрытыми глазами.

— Бронзовый век? Господи боже, не знаю; по-моему, около пяти тысяч лет назад, — сказала она.

— Ага, тогда они все перепутали, когда писали свою карточку. Черепу с двумя дырками целых тридцать три тысячи лет.

Тут она остановилась, потому что у доктора Малоун был такой вид, словно она вот-вот упадет в обморок. Яркий румянец совсем сошел с ее щек, одну руку она положила на грудь, другой сжимала подлокотник стула, а челюсть у нее отвисла.