С тех пор Игорь Петрович не виделся с дочкой и знать о ней не хотел. Врачи запретили пить, курить и – как минимум месяц – заниматься сексом.

Игорь Петрович, как все холостяки, старательно следил за своим здоровьем и потому неукоснительно выполнял предписание. Но жизнь его от этого стала скучной, и вообще он как-то поник, ссутулился и даже боялся ездить на своей машине, предпочитая метро.

А время шло, наступила весна, а потом и лето. Игорь Петрович понемногу оправился и даже рискнул заглянуть к одной из своих парикмахерш. И тут он обнаружил две странные вещи – во-первых, сердце во время полового акта работало прекрасно, а во-вторых, сам этот акт с тридцатилетней пылкой парикмахершей был ему совершенно неинтересен.

Игоря Петровича потянуло на молоденьких девочек. Какое-то мстительное чувство к дочери вдруг обратило его внимание на совсем юных девочек, таких наивных с виду и таких распутных на самом деле, – какую бы девчонку он ни закадрил в метро, пригласил в Дом архитектора на просмотр иностранного фильма, в ресторан или просто покататься на машине, они легко соглашались потом заехать к нему домой на «чашку чая» и – оказывались не девочками.

Собственно, именно так он налетел и на меня. С зажившей грудью и почти утихнувшей ненавистью ко всем мужчинам я как-то утром вышла из дома и увидела, как из соседнего подъезда вышел стройный мужчина с короткой седой стрижкой, сел в свой «Москвич» и завел машину. Я встречала его раньше и видела его то в соседней прачечной, то в очереди за яблоками в овощном киоске на углу. Но раньше, когда я еще не интересовалась мужчинами, я и на него не обращала внимания – мало ли кто живет со мной по соседству!

А теперь мой глаз сразу все увидел – и стройного мужчину в модном, явно импортном костюме, и его чистенькую, сияющую машину. Но я, конечно, тут же отвела глаза и независимой походкой двинулась к станции метро. В тот же момент рядом со мной остановился его голубой «Москвич».

– Привет, соседка, – сказал мне в окошко машины Игорь Петрович. – Садись, подвезу…

И правой рукой уже открыл дверцу машины. С секунду я глядела в его глаза, но в них не было ничего, кроме честного желания услужить соседке. Как известно, самые честные глаза – у жуликов и соблазнителей, но тогда я еще не знала об этом и, почти не колеблясь, села на переднее сиденье.

– Далеко? – спросил он, трогая машину.

Я пожала плечами – мне было все равно.

– Я еду в бассейн, поплавать. Хочешь?

– Спасибо, нет. Я выйду возле метро.

– Как хочешь, – сказал он, и я пожалела, что отказалась, и спросила:

– А где вы плаваете?

– Да тут минутах в десяти езды – возле циркового училища есть закрытый бассейн, по абонементам. Ты плавать умеешь?

Я усмехнулась – еще бы! И мне действительно до смерти захотелось поплавать: жара стояла ужасная – конец августа.

– Умею. Но я без купальника, – сказала я.

– Ну, это мы купим, подумаешь! Я вчера премию получил. Ну? Как? – Он притормаживал возле метро.

Мне, конечно, ужасно не хотелось выходить из машины и до смерти хотелось поплавать.

– Не знаю… – сказала я нерешительно.