— Вот и ладненько, — сказал Попутный. — Выбираемся. Хватит с нас лесных бдений и прочего умерщвления плоти. Небось святыми отшельниками все равно не станем. Да и не очень-то хотелось, да, Шведова?

Коваленко с Торчком построили финнов. Двинулись к дороге. Как специально, показался головной дозор из десятка утомленных автоматчиков, за ним тянулась колонна пехоты.

— Евгений, очки на нос, и со мной! Устанавливаем контакт.

Капитан-комбат сначала отнекивался — людей нет, приказано срочно двигаться на соединение с десантниками. Попутный ласково улыбнулся и посоветовал все-таки выделить сопровождающих — группа выполняет особое задание, его курируют с самого верха, и на месте капитана…

Батальон двинулся дальше.

Торчок стоял в окружении четырех бойцов, выделенных для сопровождения пленных, и объяснял насчет достоинств и недостатков подконвойных фиников.

Попутный передавал Марине протоколы и последние наставления:

— Первую же попутку ловите. Сопроводительную я начертал серьезную. Прошу сдать фиников самым тщательным образом.

Попутка появилась неожиданно быстро — связисты заплутали, и, похоже, сгоряча проскочили вперед танков. Майор объяснил ситуацию — несчастный младший лейтенант-связист пытался отвертеться, но не на того попал. Финнов посадили на катушки с телефонным проводом, у борта пристроились конвойные:

— Телефункена к врачу немедля! — напомнил майор.

— Сделаем, — буркнула Шведова. В камуфляже, со снайперской винтовкой, она выглядела интригующе. Ободранный Торчок тоже внушал уважение. Сообща довезут.

Женька опомнился, вспрыгнул на колесо, сунул Марише кобуру с «лахти»:

— Знаю, «наган» не поменяешь. Так пусть второй будет. На всякий. Будьте живы!

— Отож! И вы, — откликнулся Торчок, спешно полосуя финкой изъятую у богатых связистов буханку хлеба.

Набитый людьми грузовик газанул: смотрели с кузова конвоиры и финны, хмурилась Шведова, взмахнул краюхой Захарович. В последний момент и Мариша сдержанно козырнула остающимся…

Машина скрылась в пыли: навстречу по дороге катили машины с орудиями, тянулась очередная колонна пехоты. Прямо на глазах оживало шоссе приозерное.

— Эх, Валера, Валера. Учился бы у рядового студенчества. Вот подсуетился Женька: сувенир на память, улыбка. Все как у людей. А некоторые стоят, как снежные безмолвные человеки, — Попутный укоризненно поцокал языком.

Коваленко молчал. Довольно мрачно.

— Товарищи командиры, если мы закончили, может, двинемся на базу? — поспешно предложил Женька, понимая, что сейчас ухмыляющегося шпиона пошлют совсем в иное место. — А то кушать очень хочется.

— Да, я тоже о пункте питания подумываю, — согласился майор. — Интересно, с харчами на плацдарме как? Не обделяют наших героических озерных пехотинцев?

— Не понял? Мы что, туда, к плацдарму? — прорезался голос у Валеры.

— Вы следуете в Отдел. Там, как я понимаю, трепетно ждут новостей. А я прогуляюсь. Ножками, потом на катерке… В моем возрасте много прыгать вредно. И портфель нужно спасти. Вот умели же вещи делать…

Опергруппа шагала вдоль обочины, мимо шли и шли войска. Попутный трепался о кожгалантерее, вспоминал какой-то замечательный саквояж, а Женька думал, что ничего не кончилось. Только первый шажок сделали. И дело серьезнее некуда, если майор счел нужным не брать тайм-аут. Видимо, такой вариант сразу учитывался. «У Попутного самые широкие полномочия». Ладно, будем иметь в виду. Видимо, дембель в ближайший год и гламурный Куршевель товарищу Землякову не светит.